132 
В принципе, Рогожкина и того мужика, что сейчас копошится в кузове, пришить ничего не стоит. Это самое простое, но не самое умное решение. Стрелять по кабине опасно, пуля может срикошетить. Кузов забит оружием, патронами и взрывчаткой. Если взрывчатка рванет, пожалуй, от этого Богом забытого села и названия не останется. Вспоминать название будет некому. Тут надо действовать с умом, осторожно, даже дипломатично.
И если уж стрелять, то с близкого расстояния.
Литвиненко прищурился. Бабка сидит на топчане и, по всей видимости, волнуется. Лицо у старухи неприятное, бесстрастное и неподвижное, как у восковой куклы. О чем думает эта чертова ведьма? От этой Шары Исаевы не знаешь, какой подлости ждать. Она за своего Галима глотку перегрызет. Старуха задвигалась, хотела встать со своего топчана, выглянуть в окно.
– Сиди, не рыпайся, – Литвиненко погрозил старухе кулаком. – А иначе…
Литвиненко не стал вдаваться в долгие объяснения, просто плюнул на пол и растер плевок ботинком. Он придвинул стул ближе к окну, взял у Сергея бинокль. Акимов перебросил ногу через борт кузова, спрыгнул на землю. Подошел к калитке, потянул ее на себя, вошел во двор дома.
* * *
Приняв решение, Литвиненко поднялся на ноги, сунул пистолет в карман куртки.
– Вы куда? – встрепенулся Сергей.
– Возьми автомат, сядь к окну и держи его на мушке.
Хлопнув дверью, Литвиненко вышел на крыльцо, спустился по кривым ступенькам, загаженным куриным пометом. Он шагал навстречу Акимову, держа раскрытые ладони перед собой, чтобы тот видел: перед ним безоружный человек. Акимов остановился, он видел бритого наголо здоровенного мужика. Видел, как марлевая занавеска на окне шелохнулась. Акимов, держа руки в карманах бушлата, отступил на шаг.
Литвиненко остановился в трех метрах от него.
– Поговорим? – спросил он.
– Можно, – кивнул Акимов. – Вы, собственно, кто?
Литвиненко постарался выдавить из себя доброжелательную улыбку. Но улыбки не получилось, лицо, словно судорога свела, и вышла презрительная гримаса. Литвиненко опустил руки, но не рискнул сунуть их в карманы куртки.
– Моя фамилия Литвиненко, – сказал он. – Не слышал? А вот ты, кажется, Акимов. Не ошибся? Давайте так. Я коротко обрисую ситуацию. А затем ты сам примешь решение. О кей?
– Обрисовывай.
– Посмотри на меня. Как ты, возможно, заметил, я не какой-нибудь лошина с Казанского вокзала. Я деловой конкретный человек. Поэтому и предложение мое деловое и конкретное. Некий кретин похитил чужие деньги. Могу назвать сумму. Деньги настолько большие, что для тебя, простого человека, это абстрактная космическая величина. Короче, этот человек затесался в вашу компанию. Его фамилия…
– Его фамилия Каширин, – договорил Акимов.
– Правильно. И мне он нужен, живой или мертвый, – сказал Литвиненко. – Ты неглупый человек, поэтому можно договориться. Мои условия очень выгодные. Тебя самого ищет Гецман. Здесь, в соседних домах, его люди. Это не какие-нибудь рыночные рэкетиры, а настоящие боевики. Они хотят получить назад груз. Это раз. И еще твою голову. Как сувенир. Это два. На оружие, которое лежит в машинах, лично мне глубоко насрать. И насчет головы вопрос спорный. Тут мы могли бы договориться полюбовно.
– Вот как? – удивился Акимов.
– В грузовики пересядут другие люди. И повезут оружие к месту назначения. Голова останется на вашей шее. Я не буду советовать, что вам делать, а чего не делать. Сами решайте. Ну, как вам предложение?
– В чем, собственно, заключается предложение?
Литвиненко вздохнул. Он не любил, когда, такие бабы, как этот Акимов, разыгрывают из себя крутых мужиков. Затевают странную торговлю, когда базарить уже не о чем.
– Вам оставляют жизнь, – сказал Литвиненко. – Вам и этому сопляку, который сейчас сидит за рулем. Величко мы тоже не трогаем. И Галима. А вы отдаете мне Каширина. Как вам, четыре жизни в обмен на одну?
Акимов чмокнул губами, будто послал кому-то воздушный поцелуй.
– Хорошее предложение, без бля. Еще пару дней назад я бы всерьез его обдумал. И, возможно, даже согласился.
– Соглашаться все равно придется. Если вы не отдадите мне Каширина… Я просто вынужден буду пойти на крайние меры. Каширин все равно труп. Вам его не спасти. Погубите себя и всех ваших друзей. Спросите у Рогожкина, ему охота умирать?
– Как вы узнали, что я здесь?
– Гецман вас заложил. Продал со всеми потрохами. Обыскал вашу квартиру, нашел письмо Галима. И вот мы здесь. Гецману нужен груз. Мне нужен Каширин.
132 
