Последние отзывы

  76  

Аверинцев быстро вытащил из внутреннего кармана и веером разложил на столе несколько цветных фотографий. Краско лишь сглотнул слюну и уставился на снимки гипнотическим взглядом. Человек, одетый в залитую кровью сорочку лежит в ванне, задрав вверх ноги. Крупно лицо Овечкина, голубого уже не человеческого цвета, одутловатое, глаза закрыты, изо рта далеко высунулся отечный фиолетовый язык. Снимок в профиль: спутанные, вставшие дыбом волосы, щека, покрытая темной коркой засохшей крови, черное отверстие в виске. Снимок шеи и лица снизу: замысловатые разводы крови на шеи и подбородке, виден кончик синего языка…

– Уберите это, – Краско поморщился, уголки рта поползли вниз, он отвел глаза в сторону, собрал во рту слюну и сплюнул на кафельный давно не мытый пол. – Мне сейчас плохо станет.

Аверинцев неторопливо одна за другой собрал карточки, сложил их стопкой, перетасовал, словно колоду карт, но в карман не убрал, казалось, готовый снова разложить перед собеседником свой страшный пасьянс. Краско, борясь с подступившей к горлу тошнотой, вытащил из ящика стола мятный леденец, сунул под язык.

– Теперь мне уходить? – Аверинцев продолжал тасовать фотографии.

– Теперь подождите, – Краско, приходя в себя, тряхнул головой. – Я от природы человек впечатлительный. А тут такие снимки. Они сделаны явно не в день смерти Анатолия.

– Снимки сделаны спустя пару недель после смерти Овечкина, – уточнил Аверинцев. – Труп все это время лежал в городской квартире, в тепле, недалеко от батареи центрального отопления, уже начал вонять и течь. Неважно он здесь выглядит, правда? Я тоже так думаю. Как говорят в таких случаях ваши коллеги кладовщики: вид не товарный.

– Как это все случилось? – Краско языком перекатывал леденец во рту.

– Ваш приятель пришел к одной женщине, с которой меня в прошлом связывали близкие отношения, – врал Аверинцев, продолжая тасовать фотографии. – Она, добрая душа, пустила. На следующее утро Овечкин дождался, пока моя подруга уйдет на работу, подумал-подумал и оставил женщине на память свой труп с дыркой в голове. Вам страшно на какие-то несчастные карточки смотреть, а представьте только, что женщиной было, когда она все это в натуре увидела. Глубокий обморок и травма головы. Три дня валерианкой её отпаивал, а потом голову лечил. По странному, совершенно необъяснимому стечению обстоятельств, люди, с которыми в последние дни своей жизни общался ваш друг, погибают один за другим. Понимаете? Вот и я ничего не понимаю, но хочу разобраться.

– Вы думаете, опасность угрожает и мне?

Краско выплюнул конфету и покосился на фотографии в руках Аверинцева.

– Убежден в этом, – заметив этот взгляд, Аверинцев спрятал снимки в карман. – Опасность угрожает не одной вашей жизни, другие люди, например, близкая мне женщина, тоже оказались под ударом. Перед своей кончиной Овечкин ввязался в какую-то темную историю. Вот и надо выяснить, в какое дерьмо он влип. Если из моей затеи ничего не получится, за вашу жизнь я не ручаюсь. Так что, вы – лицо, заинтересованное в моем частном расследовании. То есть кровно заинтересованное, в прямом смысле слова. Вы любите жизнь?

– Да, конечно, я люблю жизнь, – кивнул Краско. – Раньше я был большим человеком, я занимал важную должность в банке. У меня был свой кабинет, дощечка на двери, где золотыми буквами указали мое имя. Однажды подписал платежку, которую не следовало подписывать. В день я подписывал сотни платежек, я не мог контролировать каждую. Откуда деньги, куда, кому… И тем не менее… Тем не менее, я все потерял, сбережения, хорошую квартиру. Все из меня вытрясли, выдоили. И я снова стал маленьким человеком. Обратной дороги наверх уже нет и не будет. У меня изменился характер, я стал бояться вещей, о которых прежде всерьез не думал. Вы меня понимаете? Для таких, как я, нет дороги назад, к чистеньким людям в белых сорочках и костюмах за тысячу долларов. С моим образованием и опытом я смог бы работать министром финансов или председателем совета директоров крупного банка. А я оказался здесь, в этом вонючем складе. И то спасибо, что эта работа нашлась, что сюда устроился. Все равно этот склад лучше, чем дырка в башке, чем сырая могила. Я люблю жизнь.

– Тогда рассказывайте. Овечкин погиб пятого декабря. Вы виделись с ним накануне? Рассказывайте все, что сочтете нужным.

– Пятого декабря вы говорите? – Краско ощупал лицо кончиками пальцев. – Пятого… Лучше начать с другого. Раньше мы дружили с Овечкиным, ещё со школьных лет дружили. У нас была своя компания, пару раз в месяц собирались перекинуться в карты, но компания развалилась. Последние года полтора мы с Анатолием встречались редко. Где-то за две недели до своей смерти он позвонил мне по домашнему телефону, попросил встретиться с ним. У нас с женой небольшая двухкомнатная квартира на Речном вокзале. В тот день у меня был выходной, я пригласил Овечкина к себе. Он выглядел очень плохо, бледный, вообще на себя не похожий. И главное, весь какой-то взвинченный, нервный, изъясняется как-то сумбурно, перескакивает с одного на другое. Мы посидели немного, поговорили о том о сем, выпили по рюмке. Овечкин попросил у меня денег взаймы.

  76