Глава двадцать первая

Старик Станислав Аркадьевич Мосоловский спустился к почтовому ящику за утреней газетой и, поднявшись обратно в квартиру, устроился за столом на кухне, развернул ещё пахнувшие типографской краской страницы. Он пробежал глазами заголовки материалов, помещенных на второй полосе, отхлебнул из чашки горячего чаю.

Вот она, заранее анонсированная редакцией статья известного экономиста, не устающего защищать интересы российских фермеров. Прочитав первую часть публикации, Станислав Аркадьевич сходил в свою комнату и принес на кухню с толстую, исписанную до половины тетрадь в клеенчатой обложке, шариковую ручку и настольную книгу «Крестьянство России», фундаментальную энциклопедию, изданную ещё на заре двадцатого века. Забыв об уже остывшем чае, он надел очки, отодвинул в сторону сковородку с недоеденной яичницей и, склонившись над газетой, обвел в кружок два абзаца, принялся переписывать их в тетрадь кудрявым разборчивым почерком.

Когда в прихожей раздался звонок, Станислав Аркадьевич недовольно поморщился, решая, кого это принесла нелегкая. Гостей он не ждал, пенсию принесли ещё два дня назад, значит, беспокоит его Петя, непутевый сосед с верхнего этажа, повадившийся занимать у старика мелкие деньги. Раздался новый звонок, длинный, настойчивый. Станислав Аркадьевич, решая, открывать ли дверь Пете, отодвинул в сторону газету, снял очки, зачем-то выглянул в окно. Кряхтя на ходу, он отправился в прихожую и, не зажигая света, припал к дверному глазку. Нет, это не Петя, какой-то совершенно незнакомый молодой человек без головного убора стоит на пороге их квартиры и вытирает кулаком покрасневший нос.

«Кто там?» – подал голос старик, вспоминая, доводилось ли раньше видеть эту не очень приятную физиономию. «Это я, Виталик, – открыл рот молодой человек. – Из Котласа приехал». «Господи, – старик повертел замок, опустил вниз и потянул на себя ручку металлической двери, – Виталик приехал. Приехал».

Стоявший с другой стороны двери Трегубович, переступил порог, раскинул в стороны руки и со словами «дедушка родной, дорогой мой человек» принял в своим объятия обалдевшего от неожиданности старика. Трегубович долго обнимал, Станислава Аркадьевича за плечи, прижимал к себе, тискал, и все повторял «сколько лет, сколько же лет прошло?» Старик морально не готовый к появлению великовозрастного внука, вжимал голову в плечи, морщился всем лицом, стараясь выскользнуть из объятий. Трегубович ослабил хватку, позволяя старику немного отдышаться и придти в себя после нечаянной радости. «Надо же, Виталик приехал, – старик перевел дух, но ещё не решил для себя, радоваться ему или печалиться в связи с приездом внука. – Виталик приехал, надо же».

Трегубович, закрыл за собой дверь, снял ботинки и куртку, остался в тесном коротком пиджачке неопределенного цвета. Он сунул ноги в домашние шлепанцы, на которые показал старик, пошел в кухню, приговаривая: «Вот он, отчий дом» и «Значит, тут вы и ютитесь?» Станислав Аркадьевич, наконец, решивший, что встреча с внуком, даже таким красноносым и помятым, скорее радость, чем горе, тоже заспешил на кухню, желая предложить Виталику удобный стул. Но тот, не дожидаясь приглашения, уже по-хозяйски устроился за столом, положил перед собой пачку сигарет и, кажется, собирался курить. «Дед, а помнишь нашу последнюю встречу?» – Трегубович глянул на Станислава Аркадьевича прозрачными голубыми глазами. «Помню, а как же, – старик действительно вспомнил встречу десятилетней давности. – Ты тогда со своим отцом ходил в Сокольники, на аттракционы».

  90