очень нудно 
128 
– Это меня не касается, кого он там убил. Мне плевать на это.
– А мне не плевать.
– Я слышала, что это сделали Люди Селиванова.
– Селиванова?
– Да, да, да… Ну, делали по просьбе Истомина. Они отвечают за силовое прикрытие всего этого дерьма. Я рассказала тебе все, что знала. Я больше не могу. Теперь отвези меня в город.
– Где сейчас Истомин?
– Улетел в Москву. Поехал улаживать дела с Рогачевским и Селивановым. Они ведь тоже в доле.
– Как его найти?
– Не знаю. У меня нет даже его телефона. Нет адреса. Но если вы надавите на его компаньонов, то Истомина долго искать не придется. Уезжая, он приказал мне не высовываться из загородного дома и оставил двух амбалов, чтобы меня охраняли. Обещал вернуться дней через десять. Все, я больше ничего не знаю.
Мила снова замолчала, поплевала на платок и стала тереть подбородок.
Донцов стоял на краю откоса и слушал, как в темной вышине тихо потрескивают ветви деревьев, а внизу бежит река, шуршат потревоженные ветром сухие листья. Хотелось есть, хотелось завалиться в кровать и проспать целые сутки, хотелось женщину. Но все желания были неисполнимы. Он бросил вниз пустую бутылку. Посудина покатилась с откоса, тускло блеснула серебристая этикетка и вдавленное донышко. На реке появился новый буксир, тащивший за собой баржу с гравием или с песком, в темноте не разглядишь. С буксира на берег долетала музыка.
Донцов поежился, только сейчас ощутив холод, которым тянуло от реки. Опустив руки в карманы брюк, он, чтобы немного согреться, прошелся взад-вперед по краю откоса. Затем сделал несколько шагов к сидящей на земле Миле Гресс.
– Вам не холодно? – спроси Донцов.
– Нет, не холодно. Надо же, какой заботливый Мила подняла голову, посмотрела в лицо Донцова и презрительно усмехнулась.
– Я потому спросил, что от реки поднимается сырость, – сказал Донцов. – Я сам озяб. Если долго сидеть на земле…
Мила отвернулась, не желая слушать этот лепет. Она не хотела прощать Донцова за ту боль и унижение, что ей пришлось испытать сначала на шоссе, а затем в тесном пространстве грузового фургона. Донцов пожал плечами, мол, дело хозяйское. Хочешь простудиться – твоя воля.
Он опустил руку в карман, вытащил пистолет, чуть приподнял ствол. И выстрелил в висок Милы Гресс. У пистолета не было глушителя, но выстрел прозвучал совсем тихо. Мила повалилась на бок, дернула ногой и затихла. Юбка задралась, обнажились бедра, обтянутые темными колготками. Колчин этого не видел, он смотрел себе под ноги.
– Я подумал, что тебе будет трудно это сделать, – сказал Донцов.
Он поднял с земли авиабилеты и чек, разорвал их в мелкие клочки. Пустил бумажки по ветру. Колчин потер ладонью горячий лоб.
– Ничего. Я бы это и сам сделал, – ответил он.
Донцов вытащил из кармана диктофон, нажал кнопку «стоп», отсоединил он воротника рубашки внешний микрофон, смотал провод. Затем наклонился, перевернул Гресс на спину. Вытащил из внутреннего кармана пиджака купленную еще днем газету, положил ее на грудь Милы так, чтобы были видны сегодняшнее число и месяц, набранные крупным шрифтом под газетной шапкой. Достал миниатюрный фотоаппарат со вспышкой, сделал пару снимков.
Колчин сходил к фургону, нашел в грузовом отсеке две лопаты. Поплевав на ладони, начал копать яму.
Прага, район Градчаны. 19 октября.
Колчин, не выспавшийся и усталый после ночного дела, опоздал на встречу с Войтехом на добрых четверть часа. А Войтех пришел к Страговскому монастырю раньше назначенного срока и теперь был вынужден изображать из себя туриста, фанатично увлеченного стилем барокко. Небольшая площадь перед воротами была пуста. Холодный ветер раздувал плащ одинокого туриста, срывал с головы черный берет.
Но Войтех не обращал внимания на капризы природы, причиняющие человеку мелкие неудобства. Задрав голову кверху, он любовался потемневшими от времени каменными статуями и древнем гербом, укрепленными над воротами. Колчин, не останавливаясь, неторопливо прошагал мимо Войтеха, вошел на территорию монастыря. Остановился перед стоявшим посередине двора каменным столбом, на вершине которого установили статую святого Норберта.
Постояв минуту, Колчин не пошел на главный двор монастыря, куда ходят все туристы, наезжающие сюда с экскурсиями, а свернул налево, проследовал мимо костела святого Роха. В дальнем конце монастырского парка, под старым ветвистым деревом Колчин опустился на скамью, закурил сигарету. Он подумал, что место для встречи с куратором выбрано подходящее: пустынный осенний парк, где нет туристов, а любой случайный прохожий заметен издали.
128 
