9 
Но куда, к кому, к чему он вернется? К разбитому корыту, к разбитой жизни. Конец карьере драматурга, тщеславным амбициям. Всему конец. Короче – мрак. А что, есть другие сценарии собственного будущего? Нет, других вариантов не видится, только этот, единственный, – честно признался себе Локтев. Но о нем лучше не думать.
Женщина была слишком напугана, потрясена происшедшим. Даже если она и решит идти в милицию, то наверняка сообщит лишь самые общие приметы водителя. Сколько в городе мужчин лет тридцати-сорока, русоволосых, чуть выше среднего роста? Тысячи, десятки тысяч. Ищи, свищи… Женщина была не в том состоянии, чтобы запомнить номер машины, тут уж не до номера.
Если бы не было пассажирки, не было этой бестолковой бабы… Тогда и карты в руки, тогда бы вышел совсем другой расклад. Машину следовало бы оставить, где угодно, в любом районе города, добраться до дома на такси.
А наутро отправиться в милицию, написать заявление об угоне: вечером не отгонял машину в гараж, оставил её у подъезда, утром транспортного средства на месте не обнаружил. Что-нибудь из этой оперы. Машину украли, затем преступники совершили наезд на пешехода и, напуганные случившимся, бросили её прямо на дороге. А Локтев в это время спал и видел двадцать седьмой сон. Но женщина есть, в любую минуту она может отыскаться, тогда обман откроется… И уже не жди поблажек ни от следствия, ни от суда.
Боже, кажется, все это происходит вовсе не с ним, с другим посторонним человеком. Проклятье, только одна минута трусости. Только одна минута малодушия – и вся прожитая жизнь летит к черту.
Но сейчас не до рассуждений.
Локтев достал с металлической полки мягкую тряпку, насыпал из пачки стирального порошка в десятилитровое ведро. Он помоет машину, тщательно, от и до. Затем отправится в магазин и вернется сюда с новой фарой, краской и распылителем. К вечеру, пожалуй, успеет выправить решетку радиатора, вмятины на капоте и переднем бампере. Небольшая рихтовка – и готово. И фару ещё успеет поставить. А завтра перекрасит машину из красного, скажем, в светло бежевый цвет. Неброско и смотрится.
Локтев подхватил ведро и отправился на колонку набирать воду. Когда он вернулся с ведром полным воды, у распахнутых ворот гаража топтались два милиционера. Старший сержант и лейтенант. Локтев остановился, поставил ведро на землю. Лейтенант упер ладони в бока и недобро глянул на Локтева.
– Ваша машина?
Локтев, уже понявший, что случилось самое худшее из того, что вообще могло случиться, молча кивнул головой.
– Документы сюда, – лейтенант протянул вперед руку.
Покопавшись в кармане, Локтев передал милиционеру паспорт и водительские права. Подумав секунду, выплеснул на землю ведро воды, вытер руки о рубашку.
– Запирайте гараж и следуйте за мной к машине, – приказал лейтенант.
…Локтева продержали в отделении милиции двое суток и выпустили под подписку о невыезде. На трех допросах, Локтев честно рассказал все, что мог рассказать.
– Что мне теперь делать? – спросил Локтев у молодого следователя.
– Будьте дома, я вас скоро вызову.
Следователь обманул Локтева. Больше в отделение милиции его не вызывали. Зато через четыре дня позвонил незнакомый мужчина, представился инспектором МУРа Максимом Юрьевичем Руденко и велел прибыть к десяти утра следующего дня по адресу, знакомому любому москвичу.
Глава третья
В солнечный летний день Локтев, пешком направляясь от центра города в Замоскворечье, остановился на середине моста, не для того, чтобы наслаждаться прекрасными видами древней столицы. Он провел все утро в казенном доме на Петровке 38, где пришлось отвечать на самые унизительные, с каверзной подковыркой вопросы, давать показания, выслушивать угрозы и оскорбления. Теперь Локтев испытывал лишь тяжесть в ногах и пустоту в душе. Хотелось передохнуть.
Положив ладони на чугунные перила, Локтев бездумным взглядом уставился вдаль. Крыши дальних домов расплывались в знойном мареве, казалось, поверх них текла прозрачная небесная река, размывавшая четкие очертания фасадов и крыш. Город растекался на глазах, таял в жарком мареве, как сливочный пломбир. Локтев на несколько секунду зажмурил глаза, вдруг заболевшие от слишком яркого света.
Он вздохнул, стал разглядывать почти гладкую поверхность реки. Мутная серо-зеленая вода, казалось, вот зацветет. Интересно, глубоко ли в этом месте? Наверное, не мелко. Впрочем, это не имеет значения, чтобы утонуть хватит и лужи.
9 
