123 
Как во сне, София пришла в спальню и переоделась в легкое домашнее платье. Была середина дня, но она валилась с ног от усталости. Надеясь немного передохнуть, она прилегла на их широкую супружескую кровать и смежила веки, мигом погрузившись в темную бездну забытья.
Когда спустя какое-то время она вновь открыла глаза, ей почудилось, что в комнату кто-то вошел. Сквозь цепкую дремоту она поняла, что проспала весь день. Сейчас в спальне было гораздо прохладнее, чем утром, и сквозь неплотно задернутые шторы в комнату лился неяркий вечерний свет. Испуганно присев на кровати, София увидела, что порог спальни переступил не кто иной, как Росс, и решительно закрыл за собой дверь.
Они посмотрели друг на друга, как два гладиатора перед боем, которых выпустили сражаться и которым эта идея явно не по душе.
Не в силах выносить молчание, София заговорила первой:
— Я понимаю, ты, конечно, сердит на меня…
Но Росс продолжал молчать. Софии казалось, что они должны, как цивилизованные люди, спокойно выяснить между собой отношения, но, к ее великому изумлению, в два шага преодолев отделявшее его от кровати расстояние, Росс грубо схватил ее. Он запрокинул ей голову и впился поцелуем в губы. Нет, это была не любовь и даже не ласка, а некое возмездие, наказание, кара. Негромко ахнув, София капитулировала, уступая агрессивному натиску его губ, отдаваясь во власть его плотской страсти, всем своим существом давая понять — что бы он ни потребовал от нее, она уступит без всякой борьбы. В конце концов это полное отсутствие сопротивления с ее стороны остудило его воинственный пыл. В поцелуй его постепенно прокралась нежность, его ладони скорее бережно, чем сурово, сжимали ей лицо.
Увы, объятия эти длились недолго. Росс отпустил ее столь же резко, как и схватил, а сам отступил на несколько шагов назад, одарив ее таким яростным взглядом, что Софии показалось, будто в его глазах, озарив своим светом все его лицо, вспыхнуло адское пламя.
И в этот момент она все поняла, причем столь четко и ясно, как если бы его мысли и чувства были ее собственными. Она лгала ему, имела от него секреты, злоупотребляла его доверием. Росс был готов простить ей все, даже смертоубийство. Она была ему дороже жизни, дороже чести. Для человека, который неизменно гордился своим исключительным самообладанием, понимание этой истины явилось настоящим потрясением.
София отчаянно пыталась придумать, как ей доказать мужу, что отныне она никогда не посмеет злоупотребить его доверием.
— Прошу тебя, позволь мне все объяснить, — обратилась она к нему и не узнала собственного голоса. — Я давно хотела рассказать тебе про Ника, но никак не могла осмелиться. Мне было страшно, что как только ты узнаешь правду, то…
— Ты думала, что я отвернусь от тебя?
София кивнула, чувствуя, как слезы жгут ей глаза.
— Сколько раз я должен доказывать мою любовь к тебе? — Лицо Росса было искажено неподдельной яростью. — Я когда-нибудь упрекал тебя в чем-то? Когда-либо бывал несправедлив к тебе?
— Нет.
— В таком случае когда же ты научишься мне доверять?
— Я доверяю тебе, — хрипло произнесла она, — но страх потерять тебя оказался сильнее.
— Ты потеряешь меня только в том случае, если будешь мне лгать.
София растерянно заморгала. Неужели он хочет сказать, что…
— Выходит, что для меня все потеряно? — робко спросила она. — Я уже потеряла тебя?
Вид у Росса был сердитый — лоб нахмурен, губы поджаты.
— Нет, я пока еще здесь, — мрачно пошутил он.
София почувствовала, что вот-вот расплачется.
— Если ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, — произнесла она трясущимися губами, — обещаю, что больше никогда не буду тебе лгать.
— Что ж, приятное разнообразие, буду этому только рад, — произнес он довольно холодно.
— И еще… у меня не будет от тебя никаких секретов…
— Что ж, неплохая идея.
София поняла, что Росс дает ей последний шанс, и все ее существо наполнилось надеждой. Нет, он, конечно, на нее зол, но он готов дать ей возможность доказать свою любовь и верность. И существует одна-единственная причина, почему он готов пойти на этот риск.
В комнате стоял полумрак; в неярком вечернем свете очертания лондонских шпилей и крыш казались нечеткими, какими-то изломанными. София медленно подошла к мужу и положила ему на грудь руки, ощущая, как колотится сердце в его груди. Росс весь напрягся, но не отпрянул, не отвел ее рук.
— Спасибо тебе, — прошептала София.
123 
