очень нудно 
33 
— Считаешь, все дело в деньгах? — мрачно спросил Бертрам.
— Предполагаю, что так, — ответил лорд Харткорт. — В конце концов, любой человек мечтает о лучшей доле для своих потомков, это вполне естественно.
— Черт возьми, Вейн! Если уж ты считаешь, что я не гожусь в ухажеры даже для племянницы Лили де Мабийон, я имею все основания серьезно на тебя обидеться, — пробурчал Бертрам. — Естественно, я далеко не царь Крез и не обладаю несметными богатствами, но, во всяком случае, во сто крат лучше тех отвратительных типов, которые крутятся вокруг игорных столов в гостиной герцогини.
— Насмотревшись на них, она и не хочет, чтобы вокруг ее племянницы крутились недостойные личности, — сказал лорд Харткорт.
— Ну это уже слишком! — прогремел Бертрам. — Теперь ты по-настоящему меня оскорбил! Никак не ожидал, что ты будешь так настойчиво защищать позицию Лили. Она радоваться должна! Ее племянница не успела появиться в Париже, как ей тут же уделили внимание.
Лорд Харткорт усмехнулся.
— Это только начало. Когда герцогиня приоденет свою девочку, на ней сосредоточится внимание многих. Вот увидишь.
Бертрам поднял вверх указательный палец.
— Ты кое о чем мне напомнил! — объявил он с таинственным видом. — Чуть не забыл рассказать тебе об этом. Слышал последние сплетни?
— Сплетни, о чем бы они ни были, меня интересуют крайне редко, — ответил лорд Харткорт устало.
Слуга подал ему халат, и, надев его, он направился в ванную комнату.
— Эй, подожди! — крикнул Бертрам. — Ты должен узнать эту новость! Я слышал это уже от двух человек, не думаю, чтобы оба лгали.
Лорд Харткорт приостановился у входа в ванную.
— Ладно, рассказывай свою сплетню, только побыстрее, — с легким раздражением произнес он.
— Болтают, — начал Бертрам с воодушевлением, — будто сегодня днем Лили возила свою племянницу к Ворту и будто на девочке не было ничего, обрати внимание, абсолютно ничего, кроме шиншилловой накидки стоимостью в несколько миллионов франков! Лили упросила Борта сшить малышке какую-нибудь одежду, сказав, что, если он им не поможет, ей будет нечего носить, совершенно нечего!
Лорд Харткорт криво улыбнулся.
— Догадываюсь, кто сообщил тебе эту новость. Наверняка не мужчины.
Он вошел в ванную и плотно закрыл за собой дверь.
— Черт возьми, Вейн! — заорал Бертрам. — Хотя бы скажи, что ты думаешь по этому поводу!
Он подскочил к двери ванной и прокричал еще громче:
— Ты считаешь, это правда, Вейн? Насколько я понял, в это верит весь Париж!
— Понятия не имею, — ответил лорд Харткорт из-за двери. — Не терял бы лучше времени, Берти! Иди и приведи себя в порядок к вечеру. Если твоя английская пташка намеревается сегодня куда-то выйти, она пойдет в «Максим».
— Боже мой, а ведь ты прав! — воскликнул Бертрам довольно. — Увидимся позже, Вейн!
В ванной уже шумела вода — лорд Харткорт наверняка не слышал последних слов кузена.
— Доброго вечера, Хиксон, — пробормотал Бертрам слуге, вешавшему в шкаф костюм лорда Харткорта, и устремился к выходу.
— Доброго вечера, сэр, — ответил Хиксон с почтением.
Как только дверь за Бертрамом закрылась, он проворчал вполголоса:
— Ох уж эти женщины! Мужчинам они всегда стоят крайне дорого.
На туалетном столике лежала кучка соверенов18, высыпанных из карманов лордом Харткортом. Хиксон взглянул на нее с печальным вздохом.
На девушку-француженку, с которой он встречался, у него уходила практически вся зарплата.
«Маме я не посылаю ни гроша вот уже целых две недели, — подумал он и к его щекам прилила краска стыда. — Есть в этих француженках нечто такое, что действует на тебя как магическое заклинание. Оно проникает тебе под кожу, примешивается к крови, и ты не в состоянии ему противостоять…»
Он аккуратно сдвинул монеты в сторону. Никогда в жизни ему не приходило и в голову брать деньги хозяина. Но заработка катастрофически не хватало, и в последнее время он нередко подумывал обратиться к лорду Харткорту с просьбой повысить жалованье. Те небольшие суммы, которые раньше ему удавалось высылать матери, очень ей помогали, но жизнь без прелестных ручек, все время что-то требовавших, уже не представлялась возможной.
Ужин в посольстве ничем не отличался от других официальных вечеров, проходивших в обшитом панелями зале. Стены этого просторного помещения украшали золотые орнаменты, в люстре красовались хрустальные орхидеи. За спинкой стула у каждого из присутствовавших стоял лакей.
33 
