очень нудно 
30 
— Я знаю, что у вас находятся документы, которые мой муж предназначал только для герцогини Д'Абрант, — спокойно сказала она.
Губы Каролины сжались от злости, но глаза ее были полны изумления.
— Я знаю все о своем муже, — объяснила Элеонора, — между нами нет секретов. Он посвятил меня в свои отношения с вами и герцогиней. Мы прекрасно понимаем друг друга.
— Что ж, вы редкая женщина, — едко бросила Каролина.
— Это мой муж редкий человек. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь навредил ему или смутил его покой. Кажется, именно это вы собираетесь сделать?
— Кто вам сказал?
— Это не имеет значения. Но я поняла, что вы намереваетесь опубликовать его письма к Лауре Д'Абрант. Я не вижу причины, которая могла побудить вас к этому.
— Причина есть, — воскликнула Каролина, — и достаточно веская!
— Я сомневаюсь в этом, — спокойно возразила Элеонора. — Я жена Клеменса, и если я не нахожу его действия оскорбительными, значит, это не оскорбительно и для остальных. Я совершенно спокойно отношусь к тому, что происходит между Клеменсом и герцогиней.
Пытаясь переубедить Каролину, Элеонора, к сожалению своему, заметила, что шок, вызванный ее визитом, прошел и на здравый смысл королевы уповать не стоит. Сейчас Каролина ненавидела Клеменса, и ненависть ее была тем сильнее, что она любила его отчаянно и безнадежно.
Продолжать разговор было бесполезно, и Элеонора решилась на последний шаг. Она приехала в Фонтенбло и попросила аудиенции у самого императора Франции Наполеона Бонапарта. Ее немедленно проводили в его кабинет. Он что-то писал за своим массивным столом, заваленным диаграммами, рапортами, военными документами. Тут же лежала карта России с многочисленными пометками. Император был в темно-зеленом гвардейском мундире с белыми лацканами. Он почтительно встретил Элеонору и спросил:
— Вы хотели видеть меня, мадам Меттерних? Что я могу сделать для вас?
Без малейшего колебания и нисколько не смущаясь, Элеонора рассказала о деликатной ситуации, в какой оказались герцогиня Д'Абрант и его сестра Каролина Мюрат.
— Пока не поздно, необходимо остановить королеву, ваше величество, иначе может разразиться грандиозный скандал. Не нужно объяснять, сир, сколько вреда это принесет вашему императорскому дому, как и министру иностранных дел Австрии. В данный момент положение моего мужа очень серьезно. Многие обвиняют его в том, что он слишком хорошо относится к Франции и очень энергично защищает ее интересы. Скандал, вызванный неаполитанской королевой, может свести на нет все достигнутое между нашими правительствами.
Наполеон слушал очень внимательно. Он был достаточно проницателен, чтобы понять, насколько разумно и деликатно интерпретировала Элеонора ситуацию, но, главное, в ее словах было много правды. Он восхитился ее смелостью, мужеством и откровенностью.
— Вы можете положиться на меня, мадам, я быстро все улажу.
Элеонора горячо поблагодарила его и уже покидала кабинет, когда он на секунду задержал ее.
— И супруг же вам достался! — Его глаза блеснули. — Кажется, он вскружил головы всем моим придворным дамам!
Элеонора тихо вздохнула и улыбнулась.
— Разве их можно винить, сир?! Я не представляю, как можно устоять перед ним…
Дело было не в том, что женщины считали Клеменса неотразимым мужчиной; просто он сам считал каждую женщину неотразимой по-своему. Как была счастлива Элеонора в первые дни конгресса! Никого не было в его сердце. Они много беседовали за ужином о проделанной работе, обсуждали, завтракая вместе, волнующие его вопросы, пытались определить его отношения с царем Александром и другими полномочными представителями…
Но… чему быть, того не миновать. Судьба опять настигла ее. Элеонора не ожидала такого удара, и оттого он был еще более мучительным. Клеменс вновь влюблен! Достаточно взглянуть на его восторженные глаза, странное, отсутствующее выражение лица, улыбку. Он напоминал человека, которому вдруг привиделась чаша Грааля, и теперь он никак не может освободиться от колдовства и вернуться на землю…
Сдержанность, обретенная Элеонорой за долгие годы, позволила ей выглядеть естественной и спокойной, словно не замечая перемены в нем. Подойдя к князю, она протянула к огню руки с тонкими пальцами, унизанными кольцами. Она знала, что ее руки великолепны, и часто сожалела, что Господь не дал ей такого же лица.
30 
