34 
— Ты уверена в этом? — спросила Салли.
— Совершенно, совершенно уверена, — сказала Линн. — Ты мне должна позволить судить об этом, Салли. Я гораздо старше тебя и у меня больше опыта. Могу с уверенностью сказать тебе, дорогая, что ты поступаешь правильно, и что Тони сделает тебя очень, очень счастливой. А теперь перестань об этом сегодня думать. Иди спать, чтобы выглядеть еще привлекательнее для него. Все планы и беспокойства я возьму на себя.
Почти автоматически Салли встала. Линн протянула руки, прижала ее к себе и поцеловала в щеку.
— Спокойной ночи, моя сладкая. Я так счастлива! С моей души свалился огромный камень.
— Если ты счастлива, Линн, то это все, что имеет значение.
— Не совсем, — засмеялась Линн, — ведь мы говорим о твоем счастье, и я обещаю, что это ты будешь счастлива. А теперь все, иди спать.
Салли наклонилась и поцеловала свою мать.
— Спасибо, — сказала она, — ты так ко мне добра.
Вернувшись в комнату, Салли медленно разделась. Ей показалось, что в комнате Линн было очень жарко, но сейчас она сама чувствовала озноб, хотя щеки ее горели.
Она вспомнила вечер, который провела с Тони. Все было как-то туманно и бессвязно. Они обедали, но Салли не помнила, что она ела. Потом были в театре, но, даже увлекшись сюжетом, она все время ощущала присутствие Тони рядом с собой. После спектакля они пошли куда-то потанцевать, и сидели за маленьким столиком, на котором стояла лампа с розовым абажуром.
Салли заметила, что Тони весь вечер как-то странно смотрел на нее. Она чувствовала себя очень неловко и была смущена, поэтому совершала, как ей казалось, очень глупые поступки, то хлопала в ладоши, то делала неуместные замечания о зале и танцующих людях. Салли инстинктивно ощущала, что вечер был только прелюдией к чему-то, приближавшемуся к ней со скоростью экспресса. А у нее не было сил сдвинуться с места, и оставалось только стоять на путях и ждать неминуемого столкновения.
Что-то должно было произойти. Салли боялась и ждала этого одновременно. Было ли это жизнью? Было ли это любовью? Она задавала себе эти вопросы много раз. Как спокойно, мирно и беззаботно она жила на ферме. Удастся ли ей теперь остаться такой же девочкой, находившей несказанную радость в рождении ягненка или удовольствие в прогулках по горам с маленькой собачкой? На ферму приезжало так много людей, нуждавшихся в ее внимании и заботе, что однажды Салли посчитала себя знатоком человеческих душ. Как же она ошибалась!
Нет, ничего не могло подготовить ее к происходившему сегодня. И вот теперь рядом находился человек, который смотрел на нее странным взглядом, чью близость она постоянно чувствовала, не имея возможности избавиться от этого ощущения ни на минуту.
Салли легла в постель и выключила свет, но знала, что уснуть не удастся. Снова и снова в ее голове кружились обрывки разговоров, воспоминания о местах, где они побывали сегодня вечером, и голос Тони, сказавший:
— Почему бы нам ни пожениться, Салли?
А потом ее ответ.
— Почему вы меня об этом спрашиваете? Это шутка?
— Вы прекрасно знаете, что это не шутка. — Тони повернул на Пикадилли, проехал через парк Святого Джеймса, и они оказались на набережной. В воде отражались огни мостов. Было очень тихо. Только изредка проезжал какой-нибудь грузовик, сигналил пароход, или слышались шаги полицейского, делавшего обход, но Салли казалось, что только биение ее сердца нарушает тишину.
Тони развернулся на сиденье и посмотрел на нее.
— Вы не собираетесь мне ответить? — спросил он.
Она молчала, но он продолжал настаивать:
— Я.., я не уверена... — пробормотала Салли. — Я знаю вас так мало. Кроме того, мне еще никогда не приходила в голову мысль о замужестве.
— Убежден, что это не правда, — улыбнулся Тони. — Все девушки думают о замужестве.
— Разве? Но это были всего лишь романтические мечты, а как о реальном событии я никогда о замужестве не думала.
— Но я достаточно реален.
— Да, я знаю, — прошептала Салли смущенно.
— Что же тогда вас беспокоит? — спросил Тони. — Что за мысли бродят в вашей маленькой головке?
— Все кажется таким запутанным, — призналась Салли. — Вы понимаете, моя жизнь всегда была очень простой. Я всегда знала, что есть работа, которую некому выполнить, кроме меня. Мне было известно, что это за работа, и я знала, как ее сделать. А когда находилась минутка остаться наедине с собой, я размышляла о том, что мне казалось самым важным — о жизни, о том, что надо быть достойным человеком и тому подобном. Все казалось таким простым и понятным. Я всегда знала, что правильно, а что нет. Это было внутри меня, а сейчас моя жизнь, мои мысли, все так запуталось, и я не знаю, чего хочу, и как мне следует поступать.
34 
