Глава 12

Салли открыла глаза, потом снова закрыла, и опять открыла. Наверное, это был сон. Она так думала уже сотню раз, с тех пор, как покинула Англию.

Но был слышен гул моторов самолета, а внизу расстилался Атлантический океан. Серое небо сливалось с серым океаном, создавая мистическое, безграничное пространство. Весь мир, казалось, состоит только из самолета со скучавшими пассажирами и этого бесконечного, серого пространства.

То, что происходило, не могло быть правдой, и все-таки было. Она находилась здесь — Салли Сент-Винсент была в самолете над Атлантическим океаном, на полпути в Нью-Йорк. Но самым удивительным был факт, что рядом с ней сидел сэр Гай.

Никогда, даже в самых своих невероятных фантазиях, Салли не могла бы представить себе такую ситуацию, в которой она оказалась сейчас. Присущее ей чувство юмора заставило ее улыбнуться. Но волнение и страх за Линн преобладали над всеми другими ощущениями, и заставляли ее желать, чтобы самолет как можно скорее доставил их к месту назначения.

Ей казалось, что прошли годы с того момента, когда, проснувшись рано утром вчера, она решила немедленно уехать из «Убежища» и приступить к поискам работы. Салли была крайне шокирована поведением сэра Гая в лесу. Она никак не могла понять, на что он так сильно рассердился, почему из серьезного, рассудительного человека вдруг превратился в монстра, жестокого и грубого. Он заставил ее страдать и морально, и физически. Кроме того, в этом она не хотела признаваться даже себе, он унизил и оскорбил ее.

Когда прошлым вечером она прибежала в свою комнату, то бросилась на кровать, и лежала опустошенная, измученная, без слез, с громко бившимся сердцем, вглядываясь в темноту. Она говорила себе, что ей немедленно надо уходить отсюда. Она должна покинуть «Убежище», как можно скорее. Но переживания из-за каких-то весьма туманных, мучавших ее вопросов, не давали покоя.

Что случилось? Что она такого сделала? Ведь она всего-навсего сходила навестить дочку цыгана! Но потом ей вспомнилась история, рассказанная Гертрудой, и она поняла, что сэр Гай заподозрил ее в том, что она вела себя так же, как и леди Берил. Ее лицо вспыхнуло в темноте, и она почувствовала себя униженной. Медленно, очень медленно к ней пришло понимание и сочувствие к сэру Гаю. Как, должно быть, он страдал, если ему в голову приходили такие мысли! Она представила его ужас, когда он узнал, что его любимая девушка сбежала с другим. Любовник леди Берил был из того же табора, что и отец Зиты, Но разве можно было думать о нем, как о любимом человеке?

В этом Салли была солидарна с сэром Гаем, и могла понять его отвращение и возмущение. Но все-таки, у нее остались сомнения. Если это касалось леди Берил, то все было понятно, но она ведь совсем другое дело. Сэр Гай любил леди Берил, поэтому ревновал. Конечно, он должен бы ревновать ее к любому мужчине, который ей нравился.

Но Салли понимала, что в ее случае причина была другая. Если даже она и не имела никакого отношения к нему, то все-таки была гостем в его доме. А может быть, он приходил в ужас от одной мысли, что любая молодая женщина или девушка из его знакомых влюбилась в мужчину из цыганского табора. Причина должна была быть в этом, думала Салли. Она старалась свои доводы сделать убедительными, чтобы привести в нормальное состояние свое слишком быстро бившееся сердце и дрожавшие конечности.

Она села и посмотрела в дальний угол комнаты, где Ром тщетно пытался привлечь ее внимание, виляя хвостом и повизгивая. Ей так нужно было тепло и ласка, что она подошла к нему, взяла на руки и прижала теплое тельце к груди.

— Ох, Ром, Ром, — прошептала она, — может быть, только ты сможешь мне все объяснить. Я ничего не понимаю. Все так сложно. Наверное, я слишком глупа.

С тех пор, как умерла тетя Эми, люди вели себя самым неожиданным образом. Сначала мисс Моусон прогнала ее с фермы, потом Линн хотела, чтобы ее дочь вышла замуж, прежде чем она уедет в Южную Америку. Тони, исчезнувший в день свадьбы, а теперь еще и сэр Гай без предупреждения показал себя с такой стороны, что она и представить не могла, что такое возможно.

— Я — дура, — сказала она Рому. — И абсолютно ни в чем не разбираюсь.

Он ткнулся мокрым носом ей в шею, а она поцеловала его в макушку и почесала за ушком.

  97