7 
Когда подали шампанское, герцог быстро осушил бокал, он смеялся над самим собой, но не переставал тревожиться.
Как только бокал был наполнен вновь, двери распахнулись.
На пороге появилась юная графиня.
Вначале граф подумал, что это гостья.
Потом девушка не спеша подошла к мачехе, и граф решил, что от шампанского у него начались галлюцинации.
Она была красива. Собственно, мало кто мог с ней сравниться. Она совсем не походила на тот образ, который рисовал себе герцог, и уж вовсе ничем не напоминала шотландских девушек: светлые волосы, изящно уложенные по последней моде, белое платье, по дороговизне и элегантности не уступающее наряду мачехи.
При более внимательном рассмотрении искушенный в женщинах герцог заметил, что ресницы у девушки накрашены. Цвет пунцовых губ далек от натурального, а белая как мел кожа наводила на мысли о пудре.
«Да, – подумалось герцогу, – с тех пор, как я был ребенком, нравы в Шотландии изменились».
Вдовствующая графиня нежно обняла падчерицу за плечи.
– Это Джейн! – сказала она герцогу. – О, как я переживаю, когда вижу, как двое молодых людей впервые знакомятся друг с другом!
Легкая дрожь в ее голосе подсказала герцогу, что мачеха очень взволнована.
Он взял руку девушки и произнес:
– Я очень много слышал о вас.
Он ожидал, что девушка смутится, однако из-под накрашенных ресниц сверкнул дерзкий взгляд и пунцовые губы произнесли:
– А я так мечтала, о, так мечтала познакомиться с вами, ваша светлость!
Они отправились на ужин, проходивший в огромной светлой зале.
Сидевшая во главе стола вдовствующая графиня поддерживала легкую светскую беседу. Герцогу казалось, что он зритель умело разыгрываемого представления.
Обед был великолепен. Лица пожилых джентльменов все сильнее краснели после каждой рюмки, а шутки становились все более сальными. Позже герцог вспоминал, что гости много смеялись, и молодая графиня, ничуть не стесняясь, веселилась со всеми, не обращая никакого внимания даже на разницу в возрасте.
И вот, лежа без сна, герцог вновь и вновь обдумывал случившееся. Это было невероятно.
Хоть он и старался, будучи в Индии, избегать молоденьких девушек, он все же имел некоторое представление о них. Как правило, они собирались в доме правительства или в Симле, сидели маленькими группами, щебетали и исподтишка бросали взгляды на молодых людей. Когда с ними разговаривали, они заливались краской, а танцуя, бывали так смущены, что из них невозможно было вытянуть ни единого слова.
Но Джейн ни капли не смущалась, в ней не было ничего от девичьей застенчивости. Она вела себя естественно и определенно заигрывала с герцогом. Оставшись же наедине с женихом, девушка прильнула к нему и подняла лицо в ожидании поцелуя.
Разумеется, герцог не стал целовать ее после столь краткого знакомства. Что-то внутри него протестовало, он должен действовать в интересах клана, хотя сам к этому еще не готов.
Да, конечно, он сделает ей предложение. Это уже решено. Но время и место выберет самостоятельно, без помощи кого бы то ни было, даже собственной будущей невесты!
Герцог перевернулся на другой бок, все еще размышляя о случившемся и вспоминая глаза леди Джейн, когда та желала ему спокойной ночи. Внезапно он почувствовал беспокойство. Он не знал, что так встревожило его, и не мог облечь чувства в слова, но ощущение было то самое, которое в Индии всегда предупреждало его об опасности. Еще тогда он понял, что пренебрегать внутренним голосом нельзя, и теперь знал – вот-вот произойдет нечто действительно странное.
Не задумываясь над своими действиями, герцог встал, пересек комнату и отодвинул портьеру. За окном вставала луна, отбрасывая на море дорожку света, звезды ярко блестели. Герцог залюбовался такой красотой, но тут же вспомнил об опасности. Ему надо было подумать и понять, что же твердил ему внутренний голос, к чему следовало прислушаться.
Герцог открыл гардероб, натянул рубашку и килт. Ему не раз приходилось одеваться в спешке – камердинер говаривал, что его светлость «бьет все рекорды».
Герцог повязал на шею шелковый платок и спрятал концы под рубашку. Надев твидовый камзол, он шагнул к двери.
Тихо открыв дверь, он удивился, что в коридоре не так уж темно – в серебряном подсвечнике все еще горела одна свеча.
Света было достаточно, чтобы отыскать лестницу и спуститься в холл. К счастью, ночного лакея в холле не оказалось – в Лондоне дело обстояло бы иначе. Молодой человек неслышно отодвинул засов и открыл тяжелую дубовую дверь.
7 
