108 
– Наверное, немного устал, Ангел. Простите меня, – чуточку лживо пробормотал я.
– Да! Забыл вам сказать еще одну замечательную вещь! Толик купил маленькому Сереге персональную корову каких-то фантастических кровей! Теперь у ребенка каждый день свежее молоко.
– Что вы говорите? – Я вяло сыграл некий интерес к сообщению.
– И Фирочка сама доит эту корову, – гордо сказал Ангел.
Это мне уже так приглянулось, что даже настроение исправилось.
– Вот что мне хотелось бы увидеть! – Я вопросительно посмотрел на Ангела.
Тот глянул на свои роскошные часы и быстро проговорил:
– Только не задерживайтесь, Владим Владимыч. Питер на носу…
В коровнике, облицованном розовым кафелем, Фирочка действительно доила большую чистую корову с очень красивыми и добрыми глазами…
С тех пор как я видел Фирочку в последний раз, она заметно пополнела, но, как принято было изъясняться раньше, «не утратила следов былой красоты».
Тут же, будто специально для меня, в коровник заглянул квадратненький мальчик лет девяти с Лидочкиной детской физиономией. Наверное, это и был маленький Серега.
– А где все? – растерянно спросил он Фирочку.
– Нас с коровой тебе недостаточно?
– Что ты, бабуль!… Я проснулся, а дом пустой…
– Выпей-ка вот молочка натощак. – Фирочка протянула Сереге стакан с молоком.
– Бабуля! Бабулечка!… Бабуленька!!! – заныл Серега. – Ты же знаешь, как я ненавижу парное молоко!…
– Поговори об этом с папой.
– Ты что?! Ты представляешь, что будет?! Особенно если мамы не окажется рядом…
– Тогда пей и не кобенься!
С демонстративным отвращением Серега выпил стакан молока, утерся рукавом и снова спросил:
– А куда они все делись?
– Мама и папа поехали в город на Московский вокзал встречать Ангела. И захватили с собой бабушку Наташу, чтобы до вокзала забросить ее на работу…
– А дедушка?
– А дедушка твой любимый еще с вечера оставался в городе. Его сегодня на восемь утра пригласил к себе сам губернатор.
– Зачем?
– Не знаю. Кажется, его хотят ввести в какой-то координационный совет по всяким криминальным вопросам… Иди мойся, чисть зубы, прибери постель и пропылесось свою комнату. Скоро наши вернутся с вокзала…
Серега рассмеялся и взял в руки кончик коровьего хвоста.
– Что ты ржешь, мой конь ретивый? – спросила Фирочка. – Оставь корову в покое!
Серега сделал вид, будто кончиком коровьего хвоста, как взрослый, намыливает себе щеки перед бритьем и, давясь от смеха, еле выговорил:
– А я знаю, что дедушка скажет губернатору!
– Ну, что? – Фирочка устало вытерла пот со лба.
– Ты будешь сердиться…
– Не буду.
– Чесслово?
– Да, да…
– Дедушка скажет губернатору: «Да идите вы все в жопу!»
– Серега!!! – в панике закричала Фирочка. – Как ты смеешь…
– Я?! – удивился Серега. – Это дедушка так скажет. Он это уже раз сто говорил. Даже по телефону!…
Я подумал, что, пока бабушка Фира и внук Серега будут выяснять отношения, смогу хоть мельком, но осмотреть дом людей, о которых теперь столько знал.
Однако, как только я, невидимый для всех, некий старенький фантом, вышел из розового коровника, за мной сразу же выскочил и маленький Серега.
Он посмотрел мне в глаза и молча поднес палец к губам, прося не произносить ни звука.
Не скрою, я был ошеломлен!
Еще ни разу во всех моих путешествиях во Времени я лично не принимал участия ни в каких событиях, происходящих на моих глазах!… Я был всего лишь Зрителем в этом Просмотровом Зале Прошлого…
Но сейчас… Сейчас маленький и очень цепкий девятилетний мальчик Серега Самошников тащил меня в глубину дома, подальше от входа в розовый коровник.
– Не бойся, – наконец тихо шепнул мне Серега, когда по скрипучей деревянной лестнице мы взобрались на второй этаж. – Кроме меня тебя здесь никто не увидит. Ты чей дедушка?
– Катин… – туповато и покорно ответил я.
– Она в каком классе?
– Она в университете кино и телевидения.
– А-а-а… Уже взрослая? – разочарованно протянул Серега.
– Да, – растерянно сказал я. – А откуда ты узнал, что я здесь?
– Ангел сказал.
– Как?!!
– Не знаю. Я услышал только его голос: «Проснись, Серый! Сейчас к вам придет один дедушка – покажи ему мамины иконы». Я пошел тебя искать и нарвался на парное молоко. А бабулю неохота было пугать… Она же не может знать, что ты здесь. Ты же для нее – невидимый.
– А каким образом ты это знаешь и видишь?
108 
