37 
Они прошли до конца картинной галереи и вышли в коридор. Герцог открыл одну из высоких дверей, произнеся при этом:
– Эта комната называется Королевской опочивальней, потому что Карл II спал здесь. И думаю, хотя и полностью не уверен в этом, что она сохранилась такой, какой была в те дни.
Комната, несомненно, производила внушительное впечатление. Искусно разрисованные потолки, кровать, задрапированная шелковыми занавесами, мебель, которую Нирисса могла ожидать найти в Лине.
На стене висело два портрета, но ни на одном из них не было изображено лицо, которое она хотела увидеть.
Герцог с недоверчивой, чуть циничной улыбкой, словно сама мысль отыскать и обнаружить нечто в его доме казалась ему слишком абсурдной, открыл дверь в смежную комнату, примыкавшую к той, через которую они вошли.
– Это – Опочивальня герцогини, – произнес он, – ею пользовались все герцогини Линчестер. Однако я должен предупредить вас, что она претерпела значительные изменения, так как переделывалась сначала моей бабушкой, затем моей матерью, и я совершенно уверен – ничто из первоначальной обстановки здесь не сохранилось.
В самом деле, никогда раньше не видела Нирисса такой красивой комнаты. Парча, обтягивающая стены, повторяла синеву неба за спиной богини Афродиты, изображенной на расписном потолке в окружении купидонов и голубей.
Купидоны расположились и на синем куполообразном балдахине. Подсвечники на стенах также изображали купидонов со свечами в руках.
В голове Нириссы пронеслась мысль о том, что эта комната была создана для любви.
Немного смутившись обороту своих мыслей, девушка взглянула на герцога и, поняв, что ее спутник наблюдает за ней, почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
– Я не сомневался, что вы сочтете эту комнату очень красивой. – заметил он. – Ею никто не будет пользоваться, пока я не приведу в дом невесту.
» Дельфину «, – подумала Нирисса, но, само собой разумеется, вслух ничего не сказала.
Девушка только почувствовала странное желание защитить герцога, как будто она боялась, что Дельфина может причинить ему боль, а ей самой хотелось бы спасти его от любого несчастья.
Внезапно, словно герцог не желал больше ни слова говорить о своем будущем браке, он резко открыл другую дверь, ведущую в малую гостиную, соединенную со спальней герцогини.
И здесь все напоминало о любви: пары влюбленных, расположившиеся в саду на картинах Фрагонара, парящие над их головами купидоны, купидоны, созданные Буше.
И в этой комнате преобладал цвет голубых глаз Дельфины с добавлением легких штрихов розового, дающих ощущение солнечных бликов.
Нирисса окинула взглядом комнату, инкрустированную французскую мебель, позолоченные стулья эпохи Людовика XIV, и полированный комод с огромными ручками из золоченой бронзы.
И снова герцог заметил все тем же немного ироничным тоном;
– Мне кажется, вам не удастся ничего отыскать.
Нириссе показалось, будто он даже доволен возможностью доказать тщетность ее попыток и одновременно еще раз подтвердить правоту его утверждения о том, что нельзя отыскать материальных или логических объяснений всем этим историям о призраке несчастной герцогини, независимо от того, что было причиной их появления.
– Б доме есть еще несколько парадных спален, которые можно осмотреть, – сказал он, – но я предлагаю оставить это до завтра, правда, надеюсь, к тому времени призрак нашей семьи прекратит волновать ваше воображение, Нирисса.
Опять герцог обращался к ней по имени, и хотя девушке это казалось несколько странным, тем не менее ее имя как-то очень привычно и естественно слетало с его губ.
– Призрак совсем не волнует мое воображение, – заметила она в ответ, – но меня не покидает чувство, словно вы сами пытаетесь бороться с ним и вам небезразлично его существование.
– Что заставляет вас думать подобным образом? – резко спросил герцог.
– Возможно, потому что вы в отличие от большинства мужчин более восприимчивы и чутки ко всему этому… – начала было объяснять она, но герцог раздраженно перебил ее.
– Но почему вы так решили? Кто вам сказал, будто я настолько впечатлителен, чтобы верить в привидения? – сердито спрашивал он ее.
Мирисса испуганно вскрикнула.
– Ну вот, теперь я рассердила и расстроила вас, а я вовсе не хотела этого делать! Вы были так добры ко мне, а я даже еще не поблагодарила вас за спасение меня от этого сэра Монтегю.
37 
