очень нудно 
57 
Краснопольский, отодвинув от стены ящик для обуви, поднял с полу ржавый шиферный гвоздь, ждавший своего часа с незапамятных времен. Повертев гвоздь в руке, обмотал широкую шляпку носовым платком. Зажал гвоздь в руке между безымянным и средним пальцами, уперев шляпку в ладонь, и шагнул к Рыбникову.
Ландау, наблюдавший за этими манипуляциями, испытал первые позывы тошноты. Услышав крик, он отвернулся к окну, стал внимательно разглядывать макушки дальних сосен. Не впервые он становился свидетелем человеческих мучений. И всякий раз боялся, что, не выдержав этого зрелища, криков, вида и запаха крови, жестоких побоев, сам блевонет или у всех на глазах грохнется в обморок. Поэтому, отключаясь от действительности, старался ничего не видеть и не слышать. Ландау не понимал людей, которые могли спасти себе жизнь, но почему-то не хотели для этого пальцем пошевелить.
Какой смысл переть против грубой силы, если этой силе ты ничего не можешь противопоставить? Зачем прятать человека, которого с твоей помощью или без нее все равно найдут и грохнут? Какой смысл мучиться, строить из себя крутого парня, когда есть шанс выторговать жизнь? Упертость этого лесника выше человеческого понимания. Здравый смысл, простая логика отступают на задний план. Глупо все это и ни кошерно. Ни кошерно… Лес беспокойно шумел, на небо наползли лохматые облака, брызнули редкие капли дождя. Парни Месяца и Фомин попрятались в машины.
Глава десятая
Когда все звуки стихли, Ландау оглянулся назад.
Месяц отошел в дальний угол, встав возле русской печки, замер, прижал лоб к кирпичам. Краснопольский, бросив на пол шиферный гвоздь и носовой платок, сидел на стуле, обмахиваясь старой газетой, его лицо блестело от пота. Кажется, он совсем выбился из сил, но все труды пропали даром. Рыбников в рубахе, залитой кровью с ворота до живота, лежал на боку вдоль стены, лицо посинело и опухло от побоев, потеряв человеческие очертания. Изо рта лезла какая-то белая дрянь, похожая на отрыжку новорожденного. Кажется, лесник уже не понимал, где он находится и что с ним произошло. Если в таком состоянии Рыбников встретит свою смерть, он ее даже не узнает.
— Где мои ноги? — неожиданно громким и ясным голосом спросил он. — Я не чувствую ног. Помогите мне.
— Поздно помогать, — отозвался Краснопольский. — Пошел в задницу.
— Но я не чувствую ног…
— Подрочи, тогда почувствуешь, — с досады Краснопольский плюнул на пол. — Сраная крыса. Ублюдок.
Больше лесник не подал голоса, поджав колени к груди, он обхватил ладонями живот, пригнул голову.
— Может, оно и к лучшему, — сказал Краснопольский, убеждая не Месяца, а себя самого. Он надел пиджак, подошел к окну и, отдернув занавеску, стал смотреть на серое небо. — Бобрик приедет на стрелку в придорожном шалмане. Думаю, что придет… Хрен с ним, подождем до вечера.
— Конечно, подождем, — Месяц продолжал неподвижно стоять у печки. — Зря ты его так сразу… Этим чертовым гвоздем. Надо было медленно, потихоньку.
— Потихоньку я умею только с бабами, — ответил Приз. — Потихоньку… Это как? Может этому леснику еще за пивом сбегать. Или телку подогнать с большими сиськами. Потихоньку…
Месяц вздохнул и промолчал.
— Если я вам не нужен, выйду на воздух, — заерзал на стуле Ландау. — Меня что-то… Живот прихватило…
И не успел закончить фразу, оборвав ее на полуслове. Периферийным зрением он заметил слабый дрожащий огонек. Перевел взгляд на лесника и вздрогнул, будто к ляжке приложили оголенный электрический провод. В руке Рыбников сжимал горящую зажигалку. Кажется, огонек готов был погаснуть, но почему-то не гас. Ландау хотел крикнуть, но потерял дар речи.
— Эй, — Ландау вскочил, опрокинув стул, не зная, что делать дальше, толкнул стол, уронил на пол компьютер. — Ай… Он, гад…
Рыбников вытянул руку, огонек лизнул россыпь пороха на полу. Краснопольский обернулся назад, пулей рванул к двери, за ним устремился Месяц. Порох вспыхнул голубоватым пламенем, зашипел, начал постреливать, наполняя комнату густым кислым дымом. Последним из дома выскочил Ландау. В сенях он споткнулся об убитую собаку, влетев носом в бочку, в кровь разбил лицо и потерял очки. С крыльца он, поджав ноги, сиганул в заросли крапивы и, утонув в них, заорал благим матом. Краснопольский и Месяц, успевшие забежать за ограду, теперь наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Вот из крапивы показалась морда Ландау, покрытая пороховой гарью, перекошенная от ужаса и боли. Прихрамывая на одну ногу, он заспешил к машинам, но снова упал, зацепившись ногой за деревянное колесо, валявшееся на пути.
57 
