27 
С той ночи она видела графа только если случайно сталкивалась с ним где-нибудь в коридоре. Он неизменно был очень вежлив и очень сдержан. Слишком уж вежлив и сдержан, в глубине души печалилась Тори.
В его кабинете в углу сиротливо стоял шахматный столик, и каждый раз при взгляде на него у Тори появлялось желание сделать ход, снова бросить ему вызов. Конечно, она сдерживала себя. Она понимала, что тогда встанет на дорожку, которая приведет к беде.
Однажды утром в самом низу страницы "Лондон кроникл" она нашла упоминание о продолжающемся расследовании нападения на барона Харвуда. К счастью, Тори вовремя позаботилась, чтобы эта утренняя газета загадочно пропала, как и прежняя.
Однако она могла только гадать, как долго они с Клер смогут прятаться в особняке лорда Бранта. Они экономили каждый фартинг на случай, если возникнет необходимость немедленно бежать, но чем дольше они сумеют продержаться, тем больше у них будет шансов скрыться.
Кроме того, оставалась слабая надежда, что барон устанет заниматься поисками и вернется в Харвуд-Холл или решит, что они скрываются в какой-нибудь глухой деревеньке. Каждую ночь Тори молилась, чтобы все как-то утряслось.
Через несколько дней граф уведомил Тори, что вечером у него будут гости и нужно, чтобы они остались довольны приемом. В списке гостей значились кузина Сара с мужем, лордом Эймзом, полковник Пендлтон из Военного министерства и лорд Персивал Чезвик. Среди приглашенных были также герцог Шеффилд, доктор и миссис Джеффри Частейн и их старшая дочь Грейс.
Последнее имя заставило Тори вздрогнуть. Она знала Грейс Частейн. Они учились вместе. В Торнхилле Грейс была ее лучшей подругой.
Это было, казалось, вечность назад. В другой жизни. После того как барон запретил ей возвращаться в школу, Тори почти ничего не знала о Грейс, лишь изредка получала от нее письма. В обстановке, которая воцарилась в доме, Тори отвечала на письма подруг не скоро и вяло, и подруги исчезли из ее жизни.
Однако Грейс сразу же узнает ее, даже в унылой униформе экономки. Тори необходимо найти предлог не появляться в столовой.
– Вот вы где, миссис Темпл.
Тори застыла при звуках знакомого глубокого голоса, раздавшегося за ее спиной. Набрав в грудь побольше воздуха, она повернулась лицом к графу.
– Добрый день, милорд.
– Я просто хотел удостовериться, что к сегодняшнему вечеру все будет сделано как надо.
– Да, милорд. Я как раз готовлю карточки для гостей.
– Вы знаете, как их следует рассадить? – Он держался так надменно и отчужденно, как если бы никогда не выказывал ни малейшего интереса к ней. Хотела бы она, чтобы ее чувства к нему исчезли так же быстро.
– Гостей следует рассадить в соответствии с их положением в обществе, милорд.
Он кивнул.
– Тогда я предоставляю это вам. – Он повернулся и ушел. Тори смотрела ему вслед, стараясь не замечать его широкие плечи, длинные ноги и легкость походки. Она старалась не обращать внимания на эти сильные руки, не вспоминать, как они ласкали ее грудь, поглаживали соски. Не думать о том невыразимом наслаждении, которое он дарил ей.
– Тори! – К ней спешила Клер. Она работала на кухне, Тори поручила ей помочь с приготовлением блюд для званого обеда. То есть предполагалось, что Клер проследит, чтобы все было сделано на должном уровне.
– Что, милая?
– Миссис Рейнольдс ушла. Она разозлилась, что ты распорядилась положить в блюдо из куропаток больше приправ, тимьяна и розмарина. А еще она отказалась добавить рома во фруктовые торты. Когда она услышала, что ты хочешь, чтобы она добавила лимонный сок в соус для спаржи, она сняла фартук, бросила его на стол и хлопнула дверью. Миссис Уайтхед, ее помощница, ушла вместе с ней.
– Они ушли? Обе?
– Они сказали, что не вернутся, пока… пока адский огонь не замерзнет или пока ты не уйдешь.
– Боже мой! – Тори бросилась к лестнице, ведущей вниз, к кухне. – Не могу поверить. Я не кухарка, но знаю, что придает блюдам вкус. Миссис Рейнольдс готовит сносно, но слишком пресно. Я думала… Я читала замечательную книгу с рецептами французской кухни. Если добавить больше приправ, вкус значительно улучшится.
– Боюсь, миссис Рейнольдс думает иначе.
– Как оказалось.
В кухне царил хаос. Клубы пара поднимались над кипящими кастрюлями, язычки пламени лизали днища сковородок. Глаза у мисс Хоникатт стали как блюдца, тоненькие руки миссис Конклин тряслись.
27 
