очень нудно 
120 
С огромным облегчением и радостью все восприняли возвращение Хита в редакцию «Экзэминер». Как только его уверенные, знакомые всем шаги раздались в редакторской, последовал нестройный хор приветствий и шквал вопросов, которые он умело отражал поднятыми руками и знакомой, уверенной усмешкой.
– У меня в кабинете. Я поговорю с вами лично. Мы обсудим, обсудим все от "а" до "я", если все тут еще не позабыли алфавит, в чем лично я не вполне уверен.
Дэймон приподнял черную бровь, когда Хит проходил мимо его стола.
– Я ожидал более торжественного возвращения.
Хит остановился и посмотрел на него сверху вниз, его губы широко растянулись в довольной улыбке.
– Полагаешь, мне следовало произнести речь?
– Да нет. Просто я несказанно рад, что ты наконец вернулся к изданию газеты. Ты ведь не заработал даже себе на пропитание за последние несколько недель.
– Просто, прочитав вчерашний номер, я понял, как тут без меня идут дела, и решил, что пора возвращаться.
– Ты надеешься, что сможешь исправить вчерашний номер? – поинтересовался Дэймон, придав своему лицу выражение, которым, без сомнения, мог бы гордиться весь клан Редмондов.
– Я бы сделал это с превеликим удовольствием. Я проглядел все глаза, отыскивая хотя бы упоминание о «Красных чулках» из Цинциннати.
– Не вижу ничего сенсационного в том, что любительский клуб перешел в профессиональную лигу.
– И отправляется в восьмимесячное турне из Нью-Йорка на западное побережье. Я прочитал об этом в «Джорнэл». Они открыли еженедельную бейсбольную страницу.
– Бейсбол никуда от нас не денется.
– Денется, вот увидишь. Бейсбол чисто американская игра. И я хочу, чтобы Бартлет написал статью о «Красных чулках» на целую полосу.
– На следующей неделе это будут гонки на роликовых коньках, – пробурчал Дэймон.
– Невзирая на твое мнение, люди любят читать о спорте.
– Очередная теория о том, что любят читать люди. Если уж ты собираешься открывать спортивную страницу, давай писать о крикете. Игра джентльменов.
– Типичный. Типичный бостонец. Не знаю, как тебе удалось не развалить газету за время моего отсутствия.
– Если хочешь, я скажу откровенно. Во время твоего отсутствия я наслаждался миром и спокойствием, царившими в редакции, – язвительно сообщил Дэймон.
Оба нахмурились, но, сердито поглядывая друг на друга, в душе каждый радовался, что все снова встает на свои места.
Остальные сотрудники газеты буквально сгорали от переизбытка энергии. Рэйн и Редмонд составляли почти идеальную пару для делового партнерства. По отдельности каждый из них довел бы газету до нежелательных крайностей. Без влияния Дэймона Хит, безусловно, пришел бы к творческому кризису, без Хита же Дэймона ждал очевидный скорый провал. Но вместе они руководили работой как никто другой во всем газетном мире Америки: смело вводили новшества, при них газета действительно зажила полнокровной жизнью.
* * *
Измученная долгим ожиданием Хита и бурным обсуждением текущих событий в клубе, за ужином Люси вела себя необычайно тихо. Хит, в свою очередь, весь был поглощен проблемами «Экзэминер». В результате обед превратился в короткую, носящую деловой характер трапезу, после которой Люси удалилась в гостиную с кипой журналов, а Хит отправился в библиотеку продолжить работу.
Когда отполированные медные часы на камине пробили полночь, Хит наконец отложил перо и собрал бумаги. Проходя мимо гостиной, он заметил пурпурно-красное платье Люси. Машинально он заглянул в дверь. Улыбка осенила его лицо, когда он увидел, что она спит, свернувшись клубочком на маленьком диване. Упавший журнал лежал на полу, руки обвивались вокруг колен. Во сне она казалась такой юной и такой уязвимой. Хит приблизился к ней. Улыбка медленно сползала с его лица, пока он пристально рассматривал ее.
Прошло уже столько времени с тех пор, когда он в последний раз касался ее! Неожиданно Хита охватило такое непреодолимое желание, что он почувствовал его каждой клеточкой тела. Желание было столь необузданным, что, наверное, он мог бы переломить ее в своих объятиях. Для него не было тайной, что она не понимала, зачем ему понадобилось соблюдать дистанцию между ними эти несколько недель. А все из-за его чертовой гордости! Он не хотел, просто физически не мог во всем зависеть от нее. А то, что она верховодила в их семье на протяжении всей его болезни, выводило его из себя. И только чтобы не делать из нее удобной мишени для собственного раздражения, он отдалился от нее. А это, конечно, задело ее самолюбие, да еще как! Он продолжал молча стоять перед ней. Его пальцы рассеянно перебирали пряди волос, выбившиеся из ее модной прически. То, что все это время ей удавалось ухаживать за ним, вести дела, да еще и следить за собой, свидетельствовало о ее недюжинной силе. Ему импонировала ее вновь приобретенная настойчивость, хотя многие мужчины назвали бы его ненормальным за то, что он поощрял в ней это. Ведь и у него иногда возникали сомнения в том, не слишком ли много ответственности он вынуждал ее брать на себя. Был ли он действительно прав, отрывая ее от блаженного существования, в котором она пребывала в течение всей своей жизни до него? А может, другой смог бы сделать ее по-настоящему счастливой?
120 
