186 
Ему стоило немалых усилий признать, что эта женщина привязала его к себе, как никто и никогда, но как только капитан смирился с этим, то не шутя начал считать себя счастливейшим человеком в мире.
Он был так занят приятными мыслями, что, поднимаясь к дверям «Пантеона», чуть было не налетел на того, кто заступил ему дорогу.
— Мэттью! — резко окликнул его Адриан Кингсленд. — Подожди немного! Мне нужно сказать тебе пару слов.
Мэттью бросил алчущий взгляд на распахнутые двери, но приостановился.
— Капитан Бредфорд, идите без меня, я задержусь буквально на несколько минут.
Офицер со снежим шрамом на щеке кивнул, и Ситон переключил свое внимание на барона Волвермонта. Обычно ясные и беспечные глаза Адриана сейчас были мрачны, и сердце Мэттью сжалось от предчувствия.
— В чем дело, Адриан? Что-то случилось?
— Боюсь, что так, друг мой, — тихо ответил барон.
— Надеюсь, речь идет не о леди Стрикланд? — уже со страхом продолжал расспрашивать Мэттью. — Как ее здоровье?
— Ее здоровье не оставляет желать лучшего, однако должен признаться, с ней не все в порядке…
— Где она? — перебил Мэттью, собираясь устремиться внутрь «Пантеона».
Адриан Кингсленд опередил его и снова заступил дорогу, для верности схватив за руку.
— Твоя жена сейчас находится дома, в городской резиденции Белморов. Я сам отвез ее туда. Она просила меня вернуться и перехватить тебя до того, как ты войдешь. Джессика настаивала, чтобы я тебя предупредил… предупредил, что правда выплыла наружу.
— Правда? Какая правда?
Все казалось полной бессмыслицей, но когда Мэттью попытался рассуждать, тревога совершенно заглушила голос разума.
— Вернувшись, я прошелся среди гостей и перехватил кое-какие обрывки разговоров. Насколько я понял, в свете откуда-то стало известно насчет прошлого Джессики, что она на самом деле не приходится тебе отдаленной кузиной. Не могу утверждать точно, но, по-моему, за всем этим стоит твоя экс-невеста, леди Каролина Уинстон. Словом, кто бы ни распространил слух, дело сделано: репутация твоей супруги погублена безвозвратно.
Мэттью зажмурился и сжал кулаки, стараясь оправиться от удара. Он не чувствовал ни неловкости, ни сожалений — одну только сильнейшую боль за Джессику. Мэттью только что лишился многих друзей, но не жалел о них, потому что они того не стоили. Он жалел только ее, Джессику.
— Это было величайшим страхом ее жизни, — произнес Ситон едва, слышно и слепо повернулся к улице. — Мне нужно сейчас же ехать домой! Я увезу ее из Лондона. Самое главное — избавить жену от дальнейших унижений.
Он стал подзывать кеб, но барон остановил его.
— Мой экипаж наготове. Едемте!
Мэттью ограничился кивком. Мысли, как загнанные звери, метались вокруг одного: как там Джессика? Он знал, какие страдания испытывает жена, и сожалел только об одном — что они не вынесли этот удар вместе.
Когда капитан поднимался по ступеням особняка, сердце болезненно ухало в такт шагам. В вестибюле было темно, дом казался спящим, и только в гостиной теплилась настольная лампа. Джессика вряд ли могла быть там, поэтому Мэттью даже не заглянул в гостиную. Прыгая через несколько ступенек сразу, он взлетел на второй этаж и бросился к хозяйским апартаментам. В спальне Джессики не было. Она даже не ложилась, судя по тому, что постель осталась несмятой. Дверь между апартаментами была приоткрыта, и Мэттью нетерпеливо толкнул ее, проходя к себе. Джессики не было и там. Сердце его стеснилось бы сильнее, если бы это было возможно.
На крышке бюро стояла зажженная лампа, очевидно, нарочно для того, чтобы тусклый желтый круг света падал на сложенный вчетверо листок бумаги. Рядом открытая чернильница с забытым в ней пером.
Мэттью схватил листок до того неуклюжими пальцами, словно они были сделаны из свинца.
«Мой дорогой Мэттью!
К тому времени, когда ты будешь читать эти строки, я навсегда исчезну из твоей жизни. Я никогда не прошу себе волнений, которые внесла в твою жизнь, и вреда, нанесенного мною имени Белморов. Если бы ты только мог поверить, что я ни за что на свете не хотела причинить боль ни тебе, ни твоему отцу! Папа Реджи был неизменно добр ко мне, и я отдала бы все, чтобы он пребывал в мире и покое. Но судьбе угодно, чтобы я отплатила за его доброту скандалом. Остается надеяться, что мое исчезновение отчасти поправит дело.
Дорогая любовь моя, утешаю себя надеждой, что ты в самом скором времени аннулируешь наш брак. Объясни, что я обманом завлекла тебя, что я так же лгала тебе, как и всем остальным, и тогда тебя без труда освободят от брачных обетов.
186 
