106 
Их никто не видел, кроме старой бродячей собаки, которая на всякий случай отбежала подальше.
Четверо поднялись, не воспользовавшись лифтом, хотя нужная им квартира располагалась достаточно высоко.
Здесь, на площадке, один из них расположился поодаль, а трое столпились у одной из дверей. Первый из них приложил к ней ухо.
– Его там нет,– негромко сказал тот, что остановился поодаль.– Но ты поосторожнее.
– Не сомневайтесь,– ответил тот, что прислушивался.– Все будет тип-топ. Эй, встань-ка здесь! – велел он соседу.– Сюда, вплотную, чтоб из глазка ничего не увидать.
И подтолкнул его к двери напротив.
Но тот уперся.
– Да спят все! – прошептал он.– Нечего трястись!
– Встань как сказал! – прошипел первый.– Или сам будешь фатеру подламывать!
– Делай что сказано,– поддержал стоящий поодаль, и третий немедленно подчинился.
Заслоненный его спиной от постороннего взгляда, первый вынул связку отмычек, пластиковую масленку и принялся за замок.
Возился долго. Минут сорок. Двое других нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Но тот, что поодаль, не пошевельнулся ни разу. Стоял как статуя.
Наконец замок поддался.
– Фу-у-ух! – облегченно вздохнул взломщик.– Вот зар-раза!
– Второй,– напомнил тот, что поодаль.
– Эт плевое дело! – бодро ответил взломщик. Имя его было – Кирилл, но последние лет пятнадцать звали его Смычок.
И действительно, через несколько минут отпер дверь. Тот, что стоял поодаль, вошел первым. И сразу направился в комнату. Он двигался так уверенно, словно бывал здесь не раз и темнота ему – не помеха.
Остальные двигались осторожней. Последний не забыл запереть дверь.
– Свет,– распорядился главный.
Смычок щелкнул выключателем.
В комнате, прямо на полу, прикрытая пледом, лежала женщина.
Когда вспыхнула люстра, женщина проснулась, приподнялась и, моргая, уставилась на вошедших.
– Вот те раз,– пробормотал один из них.– Галка!
Когда женщина узнала вошедших, испуг на ее лице сменила радость. Разбитые губы растянулись в улыбке.
– Отец Константин,– тихо, с облегчением проговорила она.– Я знала, знала!
Крепко сжав губы, Лешинов смотрел на нее. Под этим пронизывающим взглядом радость сошла с покрытого кровоподтеками лица женщины.
Лешинов шагнул вперед, ногой сбросил с нее плед. Женщина была совершенно голая. Руки ее сковала короткая цепь, петлей обвившая батарею.
Лешинов смотрел на нее сверху, засунув руки глубоко в карманы плаща.
Женщина почуяла недоброе.
– Нет,– проговорила она и попыталась отползти, насколько позволяла цепь.
Ее спутанные волосы наполовину закрыли лицо. Лешинов разомкнул тонкие губы:
– Ты предала нас, правда?
– Нет,– чуть слышно прошептала женщина. Зрачки ее расширились. Она свернулась клубком, подтянув колени к груди.
– Не лги мне,– мягко, ласково произнес Лешинов.– Ты знаешь: я вижу правду.
– Нет… Да… Да!
Галя потянулась, пытаясь коснуться ноги Лешинова, но тот отступил, и рука женщины схватила пустоту.
– Святой отец! – проговорила она в полном отчаянии.– Я звала вас! Я так звала! Он такой страшный, такой страшный! Я не могла, не могла…
– Ты предала нас,– так же негромко произнес Лешинов.– Ты предала Бога. Ты раскаиваешься?
– Да-да-да! – быстро, в исступлении выкрикнула Галя.– Я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Прости меня. Господи! Прости меня, святой отец!
– Раскаиваешься… – задумчиво произнес Лешинов.– Это хорошо, что ты раскаиваешься. А его мы накажем…
Лешинов задумчиво глядел на нагую женщину, и у той появился проблеск надежды. Она даже дышать перестала.
– Накажем,– Лешинов размышлял вслух.– Но не станем убивать. Мы приведем его к смирению. Он согрешил в неведении, и мы наставим его на истинный путь. Путь раскаяния. И простим его. И примем…
Лешинов замолк. Никто из присутствующих не смел нарушить тишину.
– Роберт,– позвал «протоиерей».
Брюнет (он стоял в дверях комнаты) шагнул вперед.
– Выйдем, сын мой,– произнес Лешинов. Вдвоем они удалились на кухню.
– Мы пошлем ему испытание,– сказал «святой отец».– Настоящее испытание, чтобы он умалился, стал ничем.
– Сначала надо его поймать, святой отец,– напомнил брюнет.– У меня есть идея. Мы… Лешинов качнул головой: помолчи.
– Мы не будем его ловить,– возразил «протоиерей».– Его поймает милиция. И посадит в тюрьму. Мы знаем, как тюрьма меняет человека…
Галя с трепетом ожидала решения своей судьбы. Теперь она не понимала, как могла бояться Ласковина больше всего на свете. Лешинов был страшнее, намного страшнее. Но он же обещал простить ее…
106 
