21 
— У вас помада.
Хмыкнув, доктор взял платок и, сделав рот буковкой "о", мягко обвел его по контуру. Анжелика смотрела на него, скрывая отвращение.
Соловейчик был невысоким упитанным человеком с большой выпуклой лысиной и вулканическим темпераментом. Считалось, что у него золотые руки. Пациентам, конечно, видней, но Анжелика ненавидела эти маленькие, вечно потные ладошки, которые при каждом удобном случае хватали ее за что ни попадя. Впрочем, доставалось не ей одной. Соловейчик третировал всех мало-мальски привлекательных сестер клиники. Вечерние дежурства становились пыткой, поскольку доктор — золотые руки нередко задерживался в кабинете допоздна и всегда находил повод для того, чтобы пустить их в дело.
Подмигнув Анжелике, повеселевший Соловейчик, насвистывая, отправился по своим делам. Не сдержавшись, она вытерла рот и пробормотала ему вслед:
— Гад.
Так бы и придушила его собственными руками. Анжелика закрыла глаза, представляя, как сдавила горло Соловейчика и как лезут на лоб его маленькие похотливые глазки. Язык вываливается изо рта, врач хрипит и падает на пол, корчась в предсмертной агонии. А она стоит рядом и смеется!
Слава богу, ее смена уже заканчивается. Соловейчик тем временем вошел в свой кабинет и, хлопнув ладонью по выключателю, замер на пороге. Растерянно моргнув пару раз, он пришел в себя и начальственным тоном спросил:
— Вы кто такой?
За его столом сидел мужчина с бесстрастным лицом, губы под пшеничными усами были сложены недоброжелательно. Он злился. В его намерения не входила встреча с доктором, но поскольку в документах он ничего стоящего не нашел, пришлось идти ва-банк.
— Владислав Григорьевич? — негромко спросил мужчина, не меняя позы.
На незнакомце был плащ, застегнутый на все пуговицы, холеные руки с отполированными ногтями лежали на столе.
— Да-а? — нараспев ответил Соловейчик, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не попятиться.
— Это я вам звонил. По поводу Виктора Астахова.
— Надеюсь, вы покажете мне какое-нибудь удостоверение? — спросил Соловейчик, шевельнувшись. — Профессиональная этика не позволяет врачам обсуждать дела клиентов по требованию э-э-э… гражданских лиц.
— Я понимаю, — сочувственно сказал незнакомец. — Покажу вам все, что захотите. Только сначала поговорим. Садитесь.
— О чем нам говорить? — Соловейчик торопливо опустился на крошечный диван, куда обычно усаживал посетителей, и принялся пощипывать кончик носа. — Что вы хотите знать?
— Все об операции Виктора Астахова. Кстати, когда вы впервые с ним встретились?
— Можно посмотреть его дело, — нервно предложил Соловейчик, махнув рукой в сторону стеллажа, снизу доверху уставленного папками.
— Я уже посмотрел. — Незнакомец небрежно толкнул папку, лежавшую рядом с его правой рукой. — Там полная дребедень. Липа.
— В каком смысле? — Лицо Соловейчика вытянулось. — Можно мне взглянуть?
Он уже потянулся за документами, но человек, сидящий за столом, сделал отрицательный жест, и врач непроизвольно отдернул руку.
— Вы прекрасно знаете, Владислав Григорьевич, что в ней находится.
— Ну да, знаю. Все сведения об операции плюс диск с компьютерной моделью. Зафиксированы произведенные изменения… Оплата по прейскуранту…
— Там сказано, что вы поправили Астахову нос и наложили пару швов на щеку.
— Ну, да. Я сам делал операцию. И считаю ее удачной.
— Еще бы. Сколько он вам заплатил?
— За операцию?
— За то, что вы изменили его внешность. И за молчание.
— Ничего не понимаю…
— Жаль, — нежно сказал человек с усами. — Если вы сейчас же мне все не расскажете, ваши денежки промотают наследники.
— Да что я должен рассказать? — взвизгнул Соловейчик, с ужасом наблюдая за тем, как незнакомец достает из кармана плаща перчатки и надевает их, аккуратно натягивая на пальцы. — Это была самая банальная операция. Парень попал в аварию…
— Ну да, ну да. — Следом за перчатками из кармана появился белоснежный носовой платок, которым усатый неторопливо и тщательно прошелся по всей поверхности стола. — Жаль, что нам не удалось найти общий язык.
— Что вы делаете? — одними губами спросил Соловейчик, не сводя расширенных глаз с рук человека в плаще.
— Я? Собираюсь вас убить, — просто ответил тот.
— Но за что?!
— Мне не хочется, чтобы вы кому-нибудь разболтали о том, что я интересовался Астаховым.
21 
