87 
– Ты моя, Дезире, – произнес он хрипловато, – моя, как я и мечтал и стремился к этому. Никогда впредь, что бы ты ни делала, что бы ни говорила или как бы ни умоляла, у тебя не будет ни малейшего шанса вновь сбежать от меня. Теперь я слишком хорошо знаю, на что похожа жизнь с тобой и без тебя. Так что, поймав тебя, я предупреждаю – ты моя на вечные времена.
Ты любишь меня немного, но это и вполовину не так, как ты полюбишь меня. Я научу тебя, что есть любовь, мое милое нелепое дитя, наряженное, как опытная искушенная в жизни женщина, и, несмотря на это, ничего о ней не знающая. Завтра мы снова уедем. Я собираюсь увезти тебя в наш настоящий медовый месяц. Медовый месяц, дорогая, где мы сможем быть вместе день и ночь!
Я хочу знать все про свою жену, Дезире. Я хочу знать твое прошлое, всю твою жизнь, которая прошла до того, как ты стала моей. Я хочу быть уверенным в том, что моя жена не оставит меня в будущем. И я не могу еще до конца поверить в то, что мне не надо бояться потерять тебя или слышать, что ты принадлежишь кому-то другому.
Я накажу тебя за все мои тревоги и страдания, которые я пережил без тебя. И в качестве наказания я заставлю тебя почувствовать вновь «дикой и грешной», дорогая, так, что ты взмолишься о пощаде. Но я не буду милосерден! И ты не сможешь убежать от меня.
– Я не захочу… убегать, – прошептала Корнелия.
– Это было бы уж совсем отвратительно, если бы ты так сделала! Мы уедем туда, где мы сможем быть совершенно одни – только ты и я, мое милое сердечко. Но для начала я хочу услышать как ты скажешь мне – как жена мужу – что ты моя. Скажи это!
Герцог ждал. Не произнося ни слова, Корнелия вскинула глаза на него, и ресницы ее затрепетали. Она была столь ослеплена счастьем, что не могла говорить. И с легким вскриком, более красноречивым, чем тысячи слов, она бросилась в объятия герцога. Корнелия ощутила, как он страстно сжал ее в своих объятиях, так, что она услышала стук его сердца рядом со своим. Его губы приблизились к ее, и она услыхала свой собственный голос, идущий словно откуда-то издалека и шепчущий те слова, которые он так ждал.
– Я люблю тебя… Дрого. Я люблю тебя. И я… твоя, всецело и безраздельно твоя. Навсегда! Он все еще прижимал Корнелию к себе, а затем она ощутила его руки на ее волосах, бриллиантовые заколки упали на пол, и шелковистый каскад рухнул на ее лицо.
Герцог подхватил Корнелию на руки, лицо его светилось торжеством. Он был победителем, завоевателем, первопроходцем, который прибыл к концу своего путешествия!
Держа Корнелию на руках так, что волосы ее струились по обнаженным плечам до самого пола, он бережно пронес ее через огромный мраморный холл и наверх по лестнице.
87 
