очень нудно 
34 
— Ты вернулся, и это главное. Но ты никогда… никогда больше не должен этого делать.
— По крайней мере на сей раз удача мне улыбнулась — именно об этом я и хотел тебе сказать.
— Но почему, сейчас? — удивилась Мариста. — Ты мог бы лечь спать и рассказать мне потом.
К ее изумлению, Энтони покосился через плечо, словно боялся, что кто-то его подслушивает.
— Я вернулся не один, — объяснил он.
Мариста уставилась на него широко открытыми глазами.
— О чем это ты? Я не понимаю.
— Я кое-кого привез с собой.
— Кого? И.., зачем?
Энтони молчал, и Мариста поняла: он старается найти подходящие слова.
"Занимался рассвет, и теперь можно было разглядеть, что волосы у Энтони мокрые и всклокоченные.
Мариста потрогала его за рукав — куртка была влажная.
— Ты попал под дождь, — воскликнула она, — и весь промок! Тебе нужно переодеться, — Непременно, — согласился он. — Но дождь, к счастью, проливной, помог скрыть маленькую лодку от любопытных глаз.
Мариста в этом не сомневалась.
Однако она понимала, как сильно Энтони рисковал. переплывая Ла-Манш, особенно если учесть слова лорда Рэндольфа, что за контрабандистами будут охотиться не только таможенные, но и военные корабли, чтобы не допустить утечки золота во Францию.
— Иди переоденься, — велела Мариста. — Ты запросто можешь схватить простуду.
— Сейчас, — кивнул Энтони, — но сначала послушай меня. Того человека, который приплыл с нами, я спрятал на чердаке, и никто из соседей не должен знать, что он здесь.
— Но, Энтони… — взмолилась девушка и тут же перебила себя, — А вдруг он, шпион? Ты уверен, что не привез одного из шпионов..,. Наполеона.., в, — Англию?
Ее голос задрожал от одной только мысли об этом, и Энтони поспешил ее успокоить.
— Нет, он не шпион. Он мне все о себе рассказал: он англичанин, и вместе со, своими родственниками был интернирован во Франции, когда в 1804 году кончилось перемирие.
— Я помню, папенька рассказывал, тогда очень много туристов были брошены в тюрьмы во Франции.
— Около десяти тысяч человек, — уточнил Энтони. — И семья Эдварда Толмарша — так зовут этого талого — тоже была среди них.
— Какой ужас! Представляю, сколько ему пришлось пережить! — вскричала Мариста. — Ему удалось бежать?
— Да, он убежал.
Несколько минут в комнате стояла тишина.
Наконец Мариста спросила:
— Но если он англичанин и вернулся в свою, страну, зачем хранить это в тайне?
— Ему нужно отыскать своих родственников, и он не хочет, чтобы власти донимали его расспросами насчет Франции. Он предпочитает сам выбрать удобное время и пойти непосредственно в Министерство иностранных дел, чтобы все объяснить так, как он считает нужным.
Немного помолчав, Энтони пояснил:
— Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда его родители были интернированы, и неудивительно, что теперь ему в Англии все кажется незнакомым.
Мариста всегда отличалась проницательностью и, кроме того, слишком хорошо знала брата, чтобы не уловить в его голосе нотки беспокойства, и поняла: он тревожится о том же, о чем и она.
— Ты точно.., уверен, что он.., сказал тебе правду?
— Конечно, — отрезал Энтони. — А почему это должно быть не так?
— У тебя будут большие неприятности, если окажется, что он.., шпион.
Энтони слегка побледнел, и она поспешно сказала:
— Ладно, иди переодевайся. Расскажешь мне все, когда выспишься.
— Ты права, — согласился брат. — Просто я не хотел, чтобы ты испугалась, увидев в доме незнакомого мужчину.
— Ханне надо будет сказать, что это наш друг, которому негде переночевать, — задумчиво произнесла Мариста. — Она не обрадуется, что ей придется кормить лишнего человека.
— Об этом можешь не волноваться.
Энтони достал из кармана и бросил на кровать три золотые монеты.
Мариста потрясение уставилась на них.
— Соверены? Ты получил их во Франции?
— Ты знаешь, сколько заплатил мне Толмарш за то, что я согласился его перевезти?
— Сколько?
— Сто фунтов!
Мариста заулыбалась, приняв это за шутку, но, когда увидела, что он абсолютно серьезен, воскликнула:
— —Сто фунтов! Но откуда у него так много денег?
— Он уже отчаялся убежать. По его словам, он пытался сесть на другие лодки, но все были настолько забиты грузом, что для него не оставалось места.
— Все равно не могу понять, зачем ему понадобилось столько платить!
— Я же сказал тебе, он был в отчаянии! — Энтони помолчал. — Мне пришлось снять два бочонка с бренди и два тюка с табаком, поэтому я дал матросам двадцать пять фунтов. Впрочем, у меня осталось еще семьдесят пять!
34 
