5 
— Я не хочу, чтобы ты беспокоилась, — утешал он ее. — Я оплачу все долги, хотя, видит Бог, пока не представляю, как это сделать.
— Может быть, нам.., продать что-нибудь? — нерешительно предложила леди Рокбурн.
— Если ты имеешь в виду картины или еще что-то из обстановки замка, я скажу — нет! — — заявил сэр Ричард не допускающим возражений тоном. — Мой отец тоже был стеснен в средствах, однако он сохранил все для меня, и я намерен сделать то же самое для Энтони.
— Но, любимый, у нас нет ничего, кроме замка и поместья.
— Я знаю, — потупился сэр Ричард. — Что-нибудь придумаю. Не тревожься.
Леди Рокбурн тем не менее тревожилась, но не смела вмешиваться в дела мужа, ибо он этого не любил, и когда сэр Ричард сказал, что уезжает в Лондон, не стала возражать.
В конюшнях появились пустые стойла; к тому же сэр Ричард занял деньги у соседа, своего близкого друга.
Только перед отъездом он сказал жене:
— Молись за меня, любимая, чтобы я вернулся с гордо поднятой головой и нам не пришлось бы всякий раз вздрагивать от страха, услышав стук в дверь.
— О Ричард, что ты задумал? — испугалась леди Рокбурн.
— Разбогатеть, мое сокровище. Когда я верну тебе твое состояние, ты непременно купишь себе самое красивое платье в Англии!
— А если ты потерпишь фиаско? — прошептала леди Рокбурн.
— Я никогда не терпел фиаско, — хвастливо ответил сэр Ричард. — Мне везло всю жизнь, но самым удачным был день, когда ты сказала, что выйдешь за меня замуж. Я люблю тебя, мое сокровище, и скорее умру, чем лишу тебя жизненных благ, к которым ты привыкла.
Он поцеловал ее и уехал, ослепительно красивый и бесшабашный, в блестящем цилиндре, сдвинутом набок.
Седина еще не коснулась его черных как смоль волос.
Мариста махала ему вслед, а когда экипаж, запряженный четверкой лошадей, исчез за поворотом, обернулась к матери и увидела, что она тихонько плачет.
— Что с вами, маменька? — поразилась Мариста.
— Твой отец храбр и уверен в себе, — ответила леди Рокбурн, — но я трусиха, Мариста, и я боюсь, что его ждет неудача.
Позднее девушка поняла: в эту минуту маменьку посетило предчувствие.
Через четыре дня отец вернулся, совсем не похожий на того улыбающегося, бесшабашного мужчину, каким он был до отъезда.
Казалось, он постарел на десятки лет, во взгляде зияла пустота, от которой делалось страшно.
Ни у кого не было сомнений, что он потерпел поражение.
Леди Рокбурн подбежала к нему и обняла.
— Что случилось? — воскликнула она.
— Я все тебе расскажу.
Голос отца показался Маристе чужим.
Было почти невозможно поверить, что одна-единственная игральная карта способна причинить такое горе.
По теории вероятности сэр Ричард должен был выиграть последнюю партию, и против пятидесяти тысяч фунтов графа Стэнбрука он поставил все, включая свой замок и земли.
Но, как выразился ловец удачи, граф был непобедим.
Он открыл туза пик и покончил с сэром Ричардом.
Его жена и дети выслушали эту новость в полном молчании, слишком потрясенные, чтобы задавать какие-то вопросы.
На следующий день семья сэра Ричарда переехала из замка в самый маленький дом поместья, Довкот-Хаус, который пустовал уже несколько лет.
Это был превосходный образчик елизаветинской архитектуры — с венецианскими окнами, небольшими комнатами со сводчатыми потолками и садом, благоухающим розами, жимолостью, лавандой и жасмином.
Но, несмотря на всю эту красоту, он, конечно же, не мог заменить любимый замок, с которым они так сроднились, что он стал их неотъемлемой частью.
Они скучали по круглой башне, откуда открывался замечательный вид на море, по огромному Баронскому банкетному залу, пристроенному несколько позже, и по прекрасным комнатам для свиты, которые отец сэра Рокбурна перестроил и заново декорировал в весьма экстравагантном стиле.
Им не хватало фамильных портретов, покрывающих стены; первые Рокбурны в большинстве своем были воинами и отличались красотой, унаследованной их потомками.
Один из Рокбурнов, написанный Ван Дейком, представлял точную копию Энтони, а сияющие глаза и прямой аристократический нос Маристы легко угадывались на портретах бабушки и дедушки и даже прабабушки и прадедушки.
И только сэр Джошуа Рейнолдс, писавший портрет леди Рокбурн, мог бы запечатлеть на полотне красоту Летти, напоминавшую всякому, кто ,ее видел, цветущую магнолию в садах замка.
5 
