очень нудно 
44 
– Всё! – сказал моряк, поднимаясь.– Или ты унесешь отсюда свои вонючие потроха, или я счас их проветрю.
Десятник вновь заколебался: в таверне не менее тридцати моряков, полностью разделяющих взгляды обладателя шрама, вооруженных, в грош не ставящих городскую стражу…
Но тут один из солдат заметил Нила: трудно было его не заметить!
– Там, там! – заорал солдат, тыча пальцем.
Нил хотел встать, но Хихарра удержал его:
– Сиди, борец. Без тебя обойдется. Дай и другим побыть героями!
И Нил остался сидеть.
Десятник тоже увидел Нила, и радость сделала его лицо еще менее симпатичным.
– Слово Великого Ангана! – заорал он и выхватил меч.
Одновременно десятки прямых клинков и волнистых лезвий конгайских криссов покинули ножны.
Человек со шрамом встал на пути десятника.
– Убирайся! Это наша таверна!
– А мне насрать! – разъярившийся десятник занес меч.
– Я сказал тебе, что проветрю твои кишки! – хладнокровно произнес человек со шрамом.
Парировал собственным мечом клинок десятника и точным ударом крисса ниже кирасы рассек стражнику мышцы живота.
Десятник выронил меч и схватился за живот. Кровь струилась между пальцев и капала на пол. Лицо его приобрело серый оттенок.
Солдаты сгрудились вокруг начальника, выставив вперед мечи. Атаковать они не решались – на каждого приходилось по меньшей мере по одному бойцу, а то поспеет подмога с кораблей – от стражников и рваных подметок не останется. Десятника подхватили, чтоб он не упал.
Арбалетная стрела оцарапала ухо солдату, стоявшему впереди. Это решило дело: стражники ретировались.
Взгляды обратились к Нилу.
– Он немного повздорил с Душителем! – сообщил Хихарра.
– Да,– ухмыльнулся гигант.– Я немного… придушил его. И он обиделся.
– Не врешь, белолицый? – спросил один из моряков.– Душитель никогда не ходит без мордоворота Торона!
– Торона он тоже немного… Как ты сказал? – Хихарра обернулся к Нилу: – Помял?
– Хочу выпить с тобой! – сказал моряк со шрамом, протискиваясь сквозь обступившую Нила толпу.– Выпить с тобой – честь. Мой трехмачтовик уходит в море Зур.С рассветом. Платы я с тебя, ясное дело, не возьму.
– А почему ты, Рубец? – возмутился худой длинный моряк с кривым носом и блестящими навыкате глазами.– Мой «Удачник» тоже уходит завтра утром.
– А потому я,– отозвался меченый,– что я уже поил своего весельчака,– он похлопал по рукояти меча,– когда ты еще выцеживал свою тридцатую кружку.
– Тихо! – рявкнул Хихарра так, что зазвенели кувшины над головой трактирщика.– Я его привел сюда – со мной он и уйдет, кусай меня в задницу!
– Если б я мог,– громогласно заявил Нил,– я пошел бы с каждым, друзья! Нигде я не видел столько достойных мореплавателей, храни вас Морская богиня! Хозяин! – Он повернулся к трактирщику, голова северянина на поллоктя возвышалась над макушкой самого рослого из моряков.– Хозяин, чашу! Хочу, чтоб вы все стали моими кровниками!
Чаша появилась на столе. Нил опрокинул в нее кувшин с вином, медленно провел кинжалом по предплечью. Кровь из ранки капнула в чашу. Хихарра чиркнул криссом по руке – и его кровь смешалась с кровью Нила. Кормчий со шрамом стал третьим. Через десять минут вино пополам с кровью тридцати семи моряков разошлось по их желудкам. Нил разбил чашу о стену, и дружный рев вырвался из трех дюжин глоток.
– Ты не только силен, борец, но и неглуп! – шепнул Хихарра.– Только что ты был здоровенным аппетитным куском человечины для крысолюбов Дага, а сейчас за тобой – два десятка кораблей. Еще малость – и я поверю, что ты не только побываешь в Урнгуре, но и сумеешь рассказать о нем старому Хихарре!
* * *
Когда Шинону доложили, что светлорожденный в городе, он пил кофе и читал балладу о Прекрасной из Тайдуана в переводе на конгаэн.
– Вызвать стражу из порта? – спросил домоправитель.
– К чему? – удивился Шинон.– Он – один. И я – один. Все в порядке.
– Но…– домоправитель замялся,– он очень опасен.
– Я тоже очень опасен. Не докучай! – И углубился в чтение.
Но едва домоправитель вышел, Шинон тотчас отбросил свиток. Подойдя к оконной арке, воин внимательно оглядел собственный парк с высоты третьего этажа. Потом проверил исправность арбалета-ловушки, нацеленного на дверной проем. Сняв мундир, Шинон натянул толстую фуфайку из белой шерсти, подкольчужную куртку из шести слоев паутинной ткани, а поверх – легкую, но очень прочную кольчугу из особого сплава. Затем опять надел мундир. Огромный коричневоглазый боевой пес поднял голову и посмотрел на хозяина.
44 
