очень нудно 
112 
Но по ее поникшему виду Себастьян понял, что слова Ричарда лишили ее последней надежды. Она печально опустила сумочку на пол возле своих ног, и ему захотелось немедленно утешить ее, сказать, что готовилась она не зря, но он понимал, что не стоит заставлять ее надеяться безосновательно. Он мысленно обругал своего братца и перевел взгляд на Джудит, чтобы его сострадание к Корделии не слишком бросалось в глаза.
Джудит первая решила нарушить неловкое молчание.
– Говорят, сегодня Его Величество намеревается посетить театр, – сказала она с приятной улыбкой.
– Будем надеяться, что этого будет достаточно, чтобы заставить возмущенных умолкнуть, – пробормотал Ричард.
– Возмущенных? – нахмурилась Корделия.
– Увы, да! – грустно кивнула Джудит. – Некоторые наиболее набожные люди разгневаны тем, что оратория, сочинение сакральное, будет исполняться на театре. Одному небу известно, зачем Гендель настоял на этом. К чему ему нападки знати и оскорбленных священнослужителей?
Ричард был с ней совершенно согласен.
– Некоторые церковники были против сегодняшнего концерта. Они заявили, что театр – место для светских развлечений, а во время Великого поста это святотатство. Генделю с трудом удалось добиться, чтобы все прошло, как задумано. – Глаза у него потемнели. – А каково ваше мнение, мисс Шалстоун? Вы ведь дочь священника, должно быть, подобные вещи вас тоже задевают?
Себастьян заметил, что на губах ее мелькнула улыбка.
– Мне кажется, что поклоняться Господу в театре не могут лишь те, кто смотрит в театре и менее возвышенные представления, так что вряд ли можно всерьез прислушиваться к их мнению. Кроме того, почему они считают, что исполнение божественной музыки в театре может ее унизить? Наоборот, божественная музыка может лишь облагородить театр.
– Весьма разумный ответ, мисс Шалстоун, – заметила Джудит со смущенной улыбкой.
Себастьян подумал о том, что оказался прав, сказав Корделии, что они с Джудит отлично поладят. Корделия была менее сдержанна, чем Джудит, но обе они в важных вопросах умели быть терпимыми.
Как и говорила Джудит, вскоре появился сам король. Он уселся в резное кресло, а вокруг него суетилась свита. Через несколько секунд все присутствующие заметили его прибытие и стали радостно перешептываться, кивая на королевскую ложу.
Ричард показал Его Величество Корделии, но его персона мало ее заинтересовала. Гораздо больше она разволновалась, когда на сцену вышел Гендель. Раздались вежливые аплодисменты, и Корделия, вытянувшись вперед, уже не сводила глаз со сцены.
Гендель вскинул руки, и зал затих. Корделия замерла в ожидании. Исполняли симфонию, и Себастьян следил за каждым ее движением, желая увидеть, какое впечатление произведет на нее музыка. Наверное, ни в Белхаме, ни даже в Йорке не доводилось ей присутствовать на столь великолепном концерте.
Мелодия набирала силу, музыка захватила весь зал, и он заметил, как загорелись ее глаза, как она кивает головой в такт музыке. Губы ее были чуть приоткрыты, лицо пылало почти так, как когда он целовал ее, и он почти готов был ревновать ее к музыке.
Но он не мог винить ее в том, как она наслаждалась. Музыка была подобна драгоценному покрывалу, переливающемуся золочеными шелковыми нитями. Да и он сам неожиданно увлекся нежным пением скрипок, внезапными всплесками труб, торжественными звуками органа. Сколько же удовольствия, должно быть, находила в этом Корделия, которая раньше слышала лишь свой старенький клавесин да дребезжащий белхамский орган. Да, она права – музыка способна облагородить театр. Закрыв глаза, он легко мог представить себя в соборе Святого Павла, а не в «Ковент-Гардене».
И вот вступил хор. Корделия слушала завороженно. Когда хор запел: «Слава, слава Господня», лицо ее стало торжественно-серьезным. Оркестр очаровал ее, но хор – хор просто ошеломил. Она раскачивалась всем телом, губы ее шептали знакомые слова псалма, улыбка так сияла, что он мог лишь восторгаться ею.
Да, надо признать, что разница между этим хором и белхамским была огромна. Но, наверное, дело не только в этом. Потому что вид у нее был такой, словно она пребывала на небесах. Глаза ее сияли в свете тысяч свечей подобно драгоценным камням, дыхание учащалось вместе с темпом музыки. Если бы он мог дотронуться до нее, получить хоть долю ее наслаждения, он тоже смог бы узреть небеса.
Вдруг она вскрикнула, услышав неожиданный ритм, и Ричард наклонился к ней, собираясь сказать что-то, но Себастьян удержал его за руку и покачал головой. Он понимал, что ей не хочется сейчас ни с кем говорить, и он желал, чтобы ничто не прерывало ее восторга.
112 
