29 
Замятин обвел всех взглядом. Глаза у него были не просто испуганные, а какие-то затравленные.
– Я боюсь его!
Буквально все вздрогнули от этих неожиданных слов. А еще от самого голоса: почти шепота, в котором прорывались истерические всхлипы. На несколько мгновений все растерялись, а Замятин, переводя расширенные зрачки с одного человека на другого, быстро-быстро добавил:
– Этот Лапидаров! Он страшный! Я узнал его, и он меня тоже узнал! Но он меня не тронет, нет! Я закроюсь в комнате, и он не войдет!
Все это Замятин произнес по-русски, и вдруг стремглав бросился прочь, мгновенно скрывшись в сумерках сада.
– Что он сказал? – удивленно спросил фон Кассель.
– Он боится Лапидарова, – перевел Петрусенко. – Похоже, они были знакомы раньше, до Баден-Бадена… Или просто встречались.
– Викентий, он ведь по-настоящему напуган! – воскликнула Люся встревоженно. – Может быть, ему и правда угрожает опасность?
Сергей Ермошин успокаивающе погладил по руке Эльзу.
– Мне этот Лапидаров не нравится, – сказал он со смешком. – Но что-то не верится в его кровожадность. Ведь этот парень – Виктоˆр, – немного не в себе?
– Верно, – кивнул Петрусенко, – он страдает приступами слабоумия, депрессии и необоснованного страха… Возможно, этим все объясняется. Но кто знает… Он на днях мне тоже говорил что-то подобное: «Я его узнал…»
– Пойду найду его! – Эрих направился в сад, Труди за ним. – Не беспокойтесь, мы все узнаем!
Они ушли, а Викентий Павлович, чтобы разрядить обстановку, попросил фон Касселя:
– Вы не досказали свою историю… Так как же окончилось ваше кочевье?
– Три года назад английское правительство согласилось дать автономию нашей республике, теперь она называется Колония Оранжевой реки. Мы, повстанцы, получили милостивую амнистию. – Фон Кассель горько усмехнулся. – Можно было вернуться в Грааф-Лейк, и я это сделал, хотя сердце не принимало новую власть… Но, честно говоря, я устал кочевать – все-таки я не дикарь, а цивилизованный человек. И очень хочу, чтоб дети мои тоже выросли не дикарями. Хорошо в юности жить и расти на природе, закалять тело и характер. Но я всегда мечтал, чтобы Гендрик и Гертруда получили образование. Всему, что знал, постоянно учил их сам, у нас с собой были книги, учебники…
Когда семья фон Касселя вернулась в Грааф-Лейк, он узнал, что попал у англичан в «черный список» и что его имение и ферма конфискованы. Но очень скоро фон Кассель выкупил их у новых хозяев. Дело в том, что в последний год кочевой жизни он нашел настоящий клад! Однажды он и Гендрик ушли на два дня на большую охоту и оказались в густых зарослях у небольшого озера, в совершенно диком месте. Перед ними открылось невиданное и грандиозное зрелище – груды гигантских костей: огромных ребер, черепов и… Отец и сын одновременно испустили радостный вопль: среди костей они видели множество слоновьих бивней – больших и поменьше, загнутых и прямых, белых и желтоватых, отполированных солнцем, ветром, временем… Да, это было кладбище слонов – почти эфемерная мечта всех охотников за слоновой костью. Герхард фон Кассель перекрестился, обнял сына и сказал:
– Гендрик, дорогой! Это нам награда за терпение и труды!
К этому времени он уже знал, что вернется в город. Несколько раз он и Гендрик приезжали на слоновье кладбище и перевозили в фургоне бивни. Потому и в город они вернулись уже с этим драгоценным грузом. В тот год на слоновую кость был особый спрос, и фон Кассель сразу возместил многие потери. Он снарядил экспедицию и еще трижды ездил к далекому маленькому озеру, на кладбище слонов…
– Это же настоящее приключение, как в книгах! – воскликнула Эльза. Молодой авиатор улыбнулся и сжал руку девушки, словно хотел сказать: «У нас с тобой будет много приключений…» Он-то знал, что жизнь очень часто и в самом деле настоящее приключение. Словно подслушав его мысли, фон Кассель сказал:
– Наверное, кому-то так и покажется. А для нас это просто жизнь. Мы вновь стали заниматься скотоводством, Труди пошла в колледж. А Гендрик отказался. Ему было уже девятнадцать лет, и он заявил мне: «Я, отец, ученым все равно не стану. Год послужу корнетом в конном стрелковом полку и буду заниматься фермой. Это мое дело, я его люблю!» И знаете, я согласился: парень и в самом деле знает, чего хочет. А я… год назад похоронил жену и затосковал. Так захотелось снова увидеть родину, Германию! Сам-то я родом из Саксонских земель, но там у меня ничего нет. Старший брат умер, его сын меня не знает, встретил вежливо, но холодно. Он знатен и богат, возможно, решил, что я – бедный родственник, буду просить помощи… Да и климат мне там не подходит, отвык, знаете, от настоящих холодов. Вот, приехали мы с Труди сюда, в Баден-Баден. Здесь нам очень нравится, я присматриваю в округе хорошую ферму. Куплю, стану здесь жить. А дочка через месяц поедет в Нюрнберг, учиться в университете.
29 
