очень нудно 
32 
— Да.
— Значит, вы оба ошибаетесь. — Ванесса все пыталась подняться, но Хэм поправил подушку у нее за спиной и уложил ее обратно.
— Конечно, предварительный диагноз всегда необходимо подтверждать исследованиями. — Кивнув, доктор Такер обернулся к сыну.
— Я не поеду в больницу, — заявила Ванесса, отчаянно цепляясь за последние крохи выдержки. — Откуда у меня язва? Я ведь не брокер с Уолл-стрит и не директор какой-нибудь корпорации. Я как-никак музыкант. Я не из тех, кто лечится от неврозов и депрессии.
— Сказать тебе, кто ты? — злобно зашипел на нее Брэди. — Ты легкомысленная особа, которая довела себя до ручки и еще имеет наглость это отрицать. Ты поедешь в больницу, даже если мне придется надеть на тебя смирительную рубашку.
— Ну-ну, полегче, доктор Такер, — вмешался Хэм. — Ван, у тебя не было рвоты с кровью?
— Нет, никогда. Я просто слегка перенервничала, устала от работы…
— Для небольшой язвы как раз хватило, — закивал он. — Впрочем, попробуем обойтись таблетками, если ты отказываешься ехать в больницу.
— Именно так. И нужды в лекарствах я также не вижу, равно как и в том, чтобы со мной возились целых два врача.
— Нет, — твердо возразил Хэм, — либо лекарства, либо больница, юная леди. Не забывай, что я лечил тебя с пеленок. Циметидин, я думаю, ей поможет, — сказал он, обращаясь к Брэди. — И диета, исключающая острую пищу и алкоголь.
— Я бы предпочел провести обследование, — ответил его сын.
— Кто же спорит? Но поскольку у нас нет морфия, чтобы усыпить ее и связать, то нам ничего другого не остается, как накормить ее циметидином, а если в течение двух-трех дней не поможет, мы подумаем, что делать дальше. Я сейчас выпишу рецепт. Кстати, Брэди, аптека в Бунсборо закрывается через двадцать минут.
— Я не больная, — с надутой гримасой пробурчала Ванесса.
— Да, посмеши своего без пяти минут отчима. Моя сумка внизу. Идем со мной, Брэди.
Когда они вышли, Хэм сказал:
— Я сам расскажу Лоретте, пусть Ванессе это и не понравится. Проследи, чтобы сегодня она приняла первую дозу.
— Обязательно. Я о ней позабочусь, не беспокойся.
— Я на тебя надеюсь. — Хэм похлопал сына по плечу. — Только не переусердствуй. Она в этом смысле похожа на мать — будешь давить, она замкнется и отдалится. — Он помолчал, напомнив себе, что его сын давно взрослый мужчина, хотя и по-прежнему его сын. — А ты все еще любишь ее?
— Не знаю. Но на этот раз она от меня не улизнет, пока я этого не выясню.
— Но помни: если держишь что-то слишком крепко, оно проскользнет между пальцами. Пойду выпишу рецепт.
Когда Брэди вернулся в комнату, Ванесса сидела на краю кровати, смущенная, униженная и злая.
— Поехали, — отрывисто приказал он, — поторапливайся, а то аптека закроется.
— Мне не нужны твои дурацкие таблетки.
Поскольку у него чесались руки придушить ее, он сунул их в карманы.
— Тебя вынести отсюда или сама пойдешь?
Ей хотелось плакать, но вместо этого она нарочито медленно поднялась и заявила:
— Я пойду сама, спасибо.
— Хорошо. Спустимся по черной лестнице.
Она шагала высоко подняв плечи и подбородок. Он молчал, пока они не сели в машину.
— Врезать бы тебе сейчас хуком справа. — Оживший двигатель взревел, из-под колес брызнул гравий.
— Оставь меня в покое.
— Хотел бы, но не могу! — рявкнул он, поворачивая на асфальт. Добравшись до пятой передачи, он немного успокоился. — Боль прошла?
— Да.
— Только не ври мне. Если ты не можешь воспринимать меня как друга, воспринимай как врача.
— Ты мне своего диплома не показывал.
— Не вопрос, завтра покажу. — Они уже приехали в соседний город и остановились у аптеки. — Подожди в машине, если хочешь. Я быстро.
Сидя в машине, она наблюдала за ним через большие окна аптеки. У них проходила акция со скидкой на популярный вид газировки — башня из двухлитровых бутылок высилась у окна. Несколько припозднившихся покупателей были явно знакомыми Брэди — пока он дошел до прилавка, его не один раз остановили, чтобы поболтать. Она бесилась, сидя в чужой машине, точно в ловушке, и мучаясь от боли в желудке. Язва. Это немыслимо. Почему у нее? Она ведь не работоголик, не невротик, не большой начальник. И все же, при всем ее неверии и отрицании, боль продолжала сверлить ее внутренности, будто насмехаясь над ней.
Вот бы побыстрее добраться до дома, лечь в постель и заставить себя забыть об этой боли. Забыться. А наутро все пройдет. Но так она говорила себе уже много месяцев кряду.
32 
