ПЛОХОЙ ИУДА

1861 год, штат Джорджия, белый особняк, утопающий в зелени. К особняку ведет аккуратная дорожка. На крыльце, в плетеном кресле, закинув ногу на ногу, расположился плантатор в белом костюме и в широкополой шляпе. Неторопливо дымится сигара, мужчина лениво перелистывает газету. Голубые глаза смотрят устало. Вдалеке, за особняком, слышны церковные песнопения.

– Опять одно и тоже, – негромко комментирует мужчина, переворачивая страницу. – Янки, Линкольн... декларация... А где цены на хлопок?

Песнопения смолкают. Мужчина на мгновение отрывает взгляд от газеты:

– Уже закончили? Хм-м...

Через некоторое время к крыльцу приближаются трое негров в широких штанах на лямках и в клетчатых рубахах. Самый маленький растерянно мнет в руках шляпу:

– А масса... эта... не обидится? Мы же... эта... не его выбрали... да. А если он меня... эта...

Представив себе «эта», маленький закатывает глаза и икает.

– Нет, – уверенно говорит другой. – Ты, Томми, главное, не бойся. Масса суровый, но справедливый. Зря еще никого не убивал. Вот тебя, например, за что убивать?

Маленький едва не падает в обморок. Ноги его подкашиваются. Третий, здоровяк с плечами молотобойца, заботливо поддерживает друга Томми. Ласково гладит по курчавому затылку:

– Ты, Томми, большой. Да. И очень крутой. Да. Очень и очень. Зачем большому крутому Томми бояться маленького доброго массу? Томми пойдет и скажет хозяину, кто победил. Вот так и скажет. Повтори.

– Я... эта...

Перед носом «друга Томми» оказывает большой и по виду очень твердый кулак.

– Повтори, – ласково просит здоровяк. – Что сделает Томми?

– Томми пойдет и скажет, – послушно повторяет маленький.

– Молодец. А теперь вперед.

...– Масса?

Мужчина в кресле поднимает взгляд и смотрит на Томми поверх газеты.

– Да, Томми? Ты что-то хотел?

– Эта... Томми сильно извиняется... сильно-сильно! Я эта... хотел сказать...

Мужчина изображают вежливый интерес. Настоящий джентльмен никогда не обижает своих рабов. Он их наказывает. Плохие манеры – это для «белой мрази».

– Что-то насчет церковных песнопений, Томми?

– Да, масса... эта... ну, мы пели... кто лучше... да. Это Нес предложил... Вы слышали, масса? Мы... эта... не помешали вам, правда?

– Правда, Томми, – говорит плантатор. С этими неграми, как с детьми, думает он, требуется строгость и терпение.

– Это хорошо! Правда, масса?

Очень много терпения.

– Да, Томми. Это хорошо. А теперь скажи мне, кто победил?

Маленький бледнеет. Шляпа отчаянно стиснута в ладонях.

– Я эта... ну... так вышло... Вы, хозяин, тоже хорошо пели... тогда, на прошлой неделе... да... очень хорошо... правда-правда! Но старый Нес взял шляпу, все кинули камень за того, чья песня лучше... Я не виноват, хозяин! Они выбрали меня... Я эта... да...

– Успокойся, Томми. Я не сержусь. Ты честно выиграл. Скажи кухарке, чтобы дала тебе за ужином кусок яблочного пирога.

– Мне? Масса такой добрый... да!

– Ты это заслужил, Томми. Даже мне нравится, как ты поешь. Одну из твоих песен... ту, что про плохого Иуду, я как-то напел в своем клубе. Там были судья и наш сосед Джонстон... Им тоже очень понравилось.

– Правда-правда?

– Да, Томми.

«Они много смеялись, если быть точным. Но бедному Томми незачем про это знать.»

– Масса такой добрый!

– Спасибо, Томми. А теперь иди. Мне нужно заняться делом.

...Здоровяк повернулся ко второму и хлопнул ладонью по плечу. Тот скривился.

– У, бык! Полегче.

– Я же говорил: хозяин Томми не прибьет. – прогудел здоровяк. – Он сегодня в хорошем настроении. Надо было тебе пойти... ты же победил? А мне бы не пришлось подходить и уговаривать каждого из этих чертовых певцов голосовать за малыша Томми. Весь кулак в мозолях... А ты бы поел пирога.

  79