17 
– Сара, мне очень жаль, что ты пострадала из-за развода.
– Не твоя вина.
Никто не предлагал ей сочувствие, когда она в этом нуждалась. Тем более оно не нужно ей задним числом.
– Я могла предложить тебе жить с нами, но я этого не сделала, – с сожалением признала Сьюзен.
Сара была сыта по горло отцовскими угрызениями совести и не желала выслушивать извинения Сьюзен.
– Что было, то прошло, – отрезала она.
– Я хочу, чтобы ты знала: мы всегда будем рады тебе. Приезжай в любое время. И на сколько захочешь.
Слишком поздно, подумала Сара с печальной иронией. И предложение это вызвано чувством долга. А людям неприятно быть в долгу. Это плохо отражается на чувствах. Правда, с детьми все не так. И они никогда не узнают. Тем не менее между ней и родителями неловкость останется, лишая ее близости, которой она так желала.
– Спасибо.
Каким бы искренним ни казалось предложение Сьюзен, оно запоздало. Тарик будет управлять ее жизнью в течение следующих двенадцати месяцев. Может, дольше, если…
С тяжелым сердцем Сара повернулась к мачехе. Господи, она чуть не забыла самое главное!
– Сьюзен, пожалуйста, скажи папе, чтобы он сделал все возможное и невозможное с Ураганом. Это очень важно, если он действительно не хочет подвести меня.
Успех Урагана на следующем Мельбурнском кубке – ее пропуск в свободный мир.
– Я скажу ему.
– Не забудешь?
– Я обещаю.
Обещания… невыполненные обещания… ими она тоже сыта по горло…
Лимузин вернулся.
Ее время здесь истекло.
Дети прощались весело… объятия, поцелуи, наилучшие пожелания…
Сара опустилась на бархатное сиденье рядом с Тариком. Шофер закрыл дверцу.
Сьюзен и дети махали вслед, но не было смысла отвечать им тем же. Тонированные стекла уже отрезали ее от них, замкнули в мире Тарика.
– Спасибо, что облегчили прощание, – чопорно поблагодарила Сара.
– И тебе тоже было легко?
Она скривилась, посмотрела ему в глаза и поняла, что он испытывает ее честность.
– И да, и нет.
От его понимающего кивка она почувствовала и удовольствие и беспокойство одновременно. Тарик так ловко манипулировал ими в этот день, что она решила поставить все точки над «i».
– Я высоко ценю вашу… доброту… в данных обстоятельствах, однако, если вы что-то пообещали Джесси, пожалуйста, не забудьте о своих обещаниях.
Невозмутимый взгляд синих глаз словно сверлил ее.
– Я никогда не даю обещаний, которые не собираюсь выполнить.
Сара вдруг почувствовала себя очень глупой. Тарик сегодня прекрасно дал понять, что высоко ценит именно доверие. Вероятно, для него доверие важно не меньше, чем для нее.
– Значит, вы действительно отпустите меня, если Ураган хорошо пробежит в следующем году? – сказала она, надеясь, что он подтвердит это свое обещание.
Под его взглядом тело ее распалялось, мысли путались.
– Ты будешь свободна… ты не будешь заложницей.
Его слова гулким эхом отозвались в ее ушах, почему-то заставляя думать о более интимной связи. В глубине души она знала, что никогда не освободится от Тарика, даже если через год уже станет не нужна ему.
Впечатление, которое он произвел на нее, двенадцатилетнюю девочку, всего лишь за одну неделю, осталось с ней на одиннадцать лет. Что же будет после двенадцати месяцев общения с ним?
– Скажите, почему вы так поступили со мной? – воскликнула она.
Тарик не стал спрашивать, как именно. Не стал притворяться, что не понимает.
– Сара, подумай, будь я равнодушен к тебе, могло бы такое случиться? – Его глаза вызывающе сверкнули. – Мы пройдем по этой дороге вместе, до конца. Пока я не узнаю все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сара не хотела вылезать из постели. Проснувшись, она сразу вспомнила, что ей сегодня предстоит – путешествие в Силвер-Спрингс. И впервые рядом с ней и Тариком будут другие люди. Она почувствовала уже знакомые спазмы в животе.
Десять дней она провела с ним. Впереди еще триста пятьдесят пять… а она уже с трудом выдерживает установившуюся между ними дистанцию. Мысль о том, что чужие люди будут смотреть на них, пытаясь понять их отношения, мучила ее. Ей хотелось протестовать, драться, швыряться вещами, но она не могла позволить себе ничего подобного.
Тарик был в высшей степени тактичен. Никаких прикосновений, никаких неподобающих слов, которые могли бы возмутить ее… и она сходила с ума от постоянного ожидания.
Хуже всего то, что Тарик становился ее наваждением. Она все меньше и меньше сопротивлялась его коварному обаянию, разрывалась между чувством гнева и желанием, ощущала себя до отвращения беспомощной.
17 
