очень нудно 
49 
– Я не понимаю, что означает слово "schwur". Назови другое, похожее, – попросила я Дуню.
– Schwur... Bund...[22]Других не знаю.
Она больше не боялась глядеть мне прямо в глаза. Все, что касалось Жужанны, было настолько серьезным, что Дуня начисто позабыла о своем положении служанки и говорила со мной на равных.
– Если мы его не остановим, Жужанна умрет.
– Тогда мы должны его остановить, – ответила я, уже не зная, во что верить, но твердо понимая одно: Влад причинил Жужанне зло, и ему нельзя позволить творить это зло дальше. – Расскажи мне, а в чем заключается этот... Schwur.
– Пока мы ему повинуемся, он нас не тронет.
Дуня быстро и тяжело вздохнула. Взгляд ее блуждал по дальним углам коридора, словно она что-то там увидела, но не могла понять, что именно.
– Я не знаю, почему так случилось. Он – стригой, но всегда вел себя честно. Но если он ее укусил... – В глазах Дуни вспыхнул прежний страх. – Тогда, доамнэ, мы все в опасности. Даже вы с вашим мужем.
С точки зрения логики в ее словах было не больше смысла, чем во всех крестьянских поверьях. Но вопреки логике у меня в мозгу назойливо застучало: "Мой ребенок. Мой ребенок. Мой ребенок..."
При мысли, что это чудовище может протянуть свою хищную лапу и к моему малышу, у меня волосы стали дыбом. Руки в момент заледенели, и обжигающий холод пронзил все тело. Я боялась, что у меня подкосятся ноги, однако удержалась и не упала. В этот момент я решилась войти в магический мир Дуниных суеверий, и все вдруг обрело предельную ясность.
Теперь я поняла, почему Влад укусил свою племянницу и почему он хотел ее смерти. Я вспомнила, какой яростью налились его глаза во время поманы, когда Жужанна стала кричать, что он не должен уезжать в Англию. Нет, Влад не позволит никому, даже любимой родственнице, становиться поперек его воли.
"Пока мы ему повинуемся..."
– Ты говоришь, если мы не остановим его, Жужанна умрет? – спросила я, решив, что пришла пора говорить откровенно.
– Умрет, – подтвердила Дуня, – и сама станет стригоицей. Вы что, доамнэ, ничего не заметили? У нее уже начались перемены. Спина прямой становится. Но это неправильно. До сих пор было как: стригой – только он один и больше никто, чтобы люди жили спокойно.
Я провела рукой по лбу, словно этим жестом можно было охладить лихорадочные мысли. Значит, выровнявшиеся плечи Жужанны мне не привиделись?
– Что нам делать? – спросила я Дуню.
– Я могу помочь, доамнэ. Нужно огородить ее спальню, чтобы ему было не войти. Вчера она отвела собаку на ночь в кухню. Сказала, лает и не дает спать.
– Значит, мы должны сделать так, чтобы на эту ночь Брут остался в спальне Жужанны.
– Да, – согласилась Дуня. – И другое тоже надо сделать, чтобы не пускать к ней стригоя.
– Что?
Ко мне вернулась частичка моей всегдашней рассудительности. Я поняла: все Дунины приготовления должны остаться незамеченными, иначе мой муж их обнаружит и рассердится. Сейчас мною двигал сильный страх, сама же я толком не знала, чему и во что верю. Единственное, мне не хотелось усугублять и без того нервическое состояние Аркадия и добавлять ему страданий.
– Надо взять knoblauch[23]*, – сказала Дуня. – Я положу его возле окна. А ей на шею нужно надеть распятие и обязательно оставить Брута спать рядом. Это все, что мы можем. Но этого достаточно, пока она жива. Правда, вы должны знать, доамнэ, что если пройдут годы и она заболеет и умрет...
Дуня умолкла, словно все остальное было и так ясно. Мне же это было отнюдь не ясно, и я недоуменно взглянула на горничную и даже нахмурилась, поскольку не люблю недомолвок. Дуня упрямо молчала.
– Дуня, что это за манера говорить загадками? – наконец не выдержала я. – Если в дальнейшем Жужанна заболеет и умрет, что тогда?
– Она станет стригоицей, как и он. Но есть способ спасти ей жизнь.
Опять молчание.
– Какой способ? Говори.
– Убить его, доамнэ. Колом и ножом. Только так, и никак иначе.
* * *
Не знаю, что говорить, что думать и какие ощущения считать правильными. Иногда я смеюсь над собой за то, что согласилась участвовать в смехотворных Дуниных "охранительных приготовлениях". Я говорю себе, что вижу кошмарный сон про Влада. Я знаю причину этого сна: меня потрясли противоестественные отношения между ним и Жужанной. Вот она – настоящая причина, почему мой разум перестал сопротивляться нелепым крестьянским суевериям. Вдобавок меня измотала дорога, а затем и все остальное, что сопровождало похороны Петру. Люди не способны превращаться в волков. А Жрканна просто укололась булавкой.
49 
