очень нудно 
99 
– Когда увижу, что вы установили контакт с Лютером, то подъеду и заберу вас. Задние дверцы не заперты. Держитесь нижних ступеней, ближе к проезжей части. И не давайте ему втянуть себя в длинный разговор – нам нужно побыстрее убраться отсюда.
Не успел Ксавьер пожелать ей удачи, как она ушла.
Лютер выбрал хорошее место. На площади была масса выгодных позиций, откуда старик мог следить за ступенями, не обнаруживая себя. Никто не обратит внимания на встречу трех посторонних людей. А если что пойдет не так, то толпы посетителей были идеальным прикрытием для бегства.
Марш закурил. Оставалось двенадцать минут. Он смотрел, как Шарли поднимается по длинной лестнице. Наверху она остановилась отдышаться, потом обернулась и исчезла внутри.
Повсюду суета. По площади кружили белые такси и длинные зеленые «мерседесы» командования вермахта. Телевизионные операторы, перекликаясь друг с другом, проверяли свои камеры. Лоточники раскладывали товар – кофе, сосиски, открытки, газеты, мороженое. Над головами кружила плотная стая голубей и, треща крыльями, пыталась приземлиться у одного из фонтанов. За ними, хлопая руками, носились двое мальчишек в форме «пимпфов», напомнив о Пили. Укором кольнуло в груди. Марш на миг закрыл глаза, стараясь погасить чувство вины.
Ровно без пяти девять она вышла из тени и стала спускаться по ступеням. Навстречу ей шагал мужчина в бежевом плаще. Найтингейл.
«Не надо же так заметно, идиот…»
Она задержалась и раскинула руки, прекрасно изобразив удивление. Начался разговор.
Без двух минут девять.
Придет ли Лютер? Если да, то с какой стороны? С восточной, от канцелярии? С западной, от штаба верховного командования? Или с северной, прямо с середины площади?
Внезапно перед окном возникла рука в перчатке. Она принадлежала затянутому в кожу регулировщику орпо.
Марш опустил стекло.
Полицейский произнес:
– Стоянка здесь временно запрещена.
– Понял. Еще две минуты, и меня здесь нет.
– Не две минуты. Прямо сейчас. – Фараон походил на гориллу, сбежавшую из берлинского зоопарка.
Марш, стараясь не спускать глаз с лестницы и продолжая разговор с регулировщиком, доставал из внутреннего кармана удостоверение крипо.
– Хреново работаешь, приятель, – прошипел он. – Ты в самом центре операции зипо, а сам, должен тебе сказать, болтаешься с краю, как хер в бардаке.
Полицейский схватил удостоверение и поднес к глазам.
– Мне не говорили об операции, штурмбаннфюрер. Какая операция? Кого выслеживают?
– Коммунистов. Масонов. Студентов. Славян.
– Мне никто не говорил. Я должен проверить.
Марш вцепился в баранку, чтобы унять дрожь в руках.
– Мы соблюдаем радиомолчание. Попробуй его нарушить – и Гейдрих лично пустит твои яйца на запонки. Это я тебе гарантирую. А теперь давай мое удостоверение.
На лице регулировщика появилась тень сомнения. Был момент, когда он, казалось, собирался вытащить Марша из машины, но потом нехотя вернул удостоверение.
– Не знаю…
– Благодарю за сотрудничество, унтервахтмайстер. – Марш поднял стекло, прекращая разговор.
Одна минута десятого. Шарли и Найтингейл все ещё беседуют. Он поглядел в зеркало. Полицейский, сделав несколько шагов, остановился и снова уставился на машину. Задумался, словно решаясь на что-то, подошел к мотоциклу и взял радиопередатчик.
Марш выругался. У него оставалось, самое большее, две минуты.
О Лютере ни слуху ни духу.
И тут он его увидел.
Из Большого зала появился человек в очках в массивной оправе, поношенном пальто. Держась рукой за гранитную колонну, словно боясь отпустить её, он стоял, оглядываясь, потом нерешительно двинулся вниз.
Марш запустил мотор.
Шарли и Найтингейл по-прежнему стояли спиной к нему. Он направился к ним.
Да оглянитесь же вы, ради Бога.
В этот момент Шарли обернулась. Она увидела и узнала старика. Лютер, как усталый пловец, достигший наконец берега, тяжело поднял руку.
«Что-то идет не так, – промелькнуло вдруг в голове Марша. – Что-то не так. Что-то такое, о чем я не подумал…»
Лютеру оставалось каких-то пять метров, когда вдруг исчезла его голова. Она растворилась в клубе красных брызг. Потом тело наклонилось вперед и покатилось по ступеням, а Шарли подняла руку, защищая лицо от разлетающихся частиц крови и мозга.
99 
