очень нудно 
78 
С трудом возвратясь из звездных высей к каким-то преступлениям, Родион недопонял, что от него хотят, но ему напомнили про отравленные конфеты и шило в сердце.
– Дело движется, скоро поймаем убийцу, – сказал он.
– Да что вы? А кто же оказался злоумышленником?
– Не могу называть имен, это тайна следствия....
– Ну, пожалуйста, ну, только мне, я никому не скажу...
– Хорошо, так и быть. Но помните, это тайна, – Родион даже голос понизил, хотя за стуком колес извозчик ничего не слушал. – Тут замешан некий доктор Карсавин. Знаете его? Вам повезло. Подозрительная и опасная личность. И еще одна барышня, воспитанница Смольного института. И не одна, их много. Ну, а виной всему – салон Матильды Живанши, недаром его прозвали «Смерть мужьям».
– Неужели доктор Карсавин сам убил двоих? – поразилась барышня.
– Уже троих... Нет, тут кое-что хитрее. Я уже расставил ловушки, скоро убийца попадется. И тогда Карсавину будет несдобровать. Уж поверьте.
– И все же, кто убийца, как вы предполагаете? Вы говорили, что барышню убил любовник.
– Не совсем так. Я подозреваю одного человека, но, простите, об этом говорить нельзя.
– Ой, как интересно! – Софья Петровна светилась возбуждением. – Как интересно иметь дело с настоящим сыщиком. Словно читаешь криминальный роман! Они ужасно популярны в Париже. Сыщик Лекок и все такое. Держите меня в курсе...
Родион пообещал, но тут ему в голову совсем не вовремя заглянула мысль:
– А вы посещали салон Живанши?
Вместо ответа Софья Петровна оправила волан на лифе нового платья:
– Как можно жить в Петербурге и не одеваться у Матильды!
Действительно, какой глупый мужской вопрос.
– Многих знаете, кто там бывает?
– О, нет. Это лишь светские улыбки, и ничего больше. Поймите, женщине неприятно, чтобы другая знала, какое платье она делает.
– Может быть, слышали фамилии Грановская, Делье или Хомякова?
– Да что вы! Зачем в салоне спрашивать фамилии. Я имен-то не знаю. Матильда так цепко всех держит, что общаться позволяется только с ней...
– Позвольте нескромный вопрос?
– И вы решитесь?... Шучу, шучу... Даже любопытно...
– Учились в Петербурге?
– Нет, в Сорбонне. Это нескромный вопрос?
– Нет, не он... Позвольте угадать вашу институтскую кличку.
– Я и сама подзабыла... Для чего вам?
– В качестве проверки себя. И важно для следствия...
– Ой, как интересно! Ну, начинайте...
– Я бы решил, что вас называли «Снежок» или «Снежинка».
– Да вы просто волшебник! – Софья Петровна изумительно расширила изумительные глаза (да, вот именно так: два раза подряд «изумительно», иначе нельзя). – Надо же, почти угадали... Меня звали «Белоснежка»...Чудесно!.. Ну, вот и приехала.
Театр «Аквариум» был далек от императорских Мариинского или Александринского театров не только по расстоянию. От надменных столпов высокого искусства театрик на Петроградской стороне отличался тем, что честно развлекал публику, не желая поучать или просвещать. Публика платила взаимностью, то есть деньгами, попасть на представление было трудно. Видимо, Софья Петровна озаботилась заранее с билетами.
Сегодня вечером давали прощальный бенефис трио «Флери», предполагался дебют геркулес-девицы m-lle Кнаак и еще... Тут в глазах Родиона потемнело, потому что афиша преподносила гвоздь вечера: сцены из знаменитого фарса Мясницкого «Сыщик».
«Ну, и что такого?» – скажет какая-нибудь легкомысленная особа. А то, ответим мы ей, беря под крыло несчастного Родиона, что это не лучшая пьеска для будущих великих сыщиков. И очень даже обидная. Вот именно! Только подумайте: пошлый водевильчик про отставного капитана, который начитался романчиков, и вообразил себя великим сыщиком Лекоком. В доме богатой сестры, где он живет, пропадает старинное кольцо. Капитан принимается разыскивать без помощи полиции, пытаясь по лицу узнать вора. Прислуга и родственники потешаются над ним и оставляют в дураках, потому что кольцо вовсе не крали. В финале безутешный капитан Долговязов под общий смех говорит: «Лекок все-таки прав: в каждом преступлении нужно искать женщину, одну только женщину». Фарс имел большой успех у публики, матушка с братцем сходили, потому Родиону содержание было известно в деталях. И не один раз.
Софья Петровна чутко уловила перемену настроения, заглянула на афишу, поняла, в чем дело, и рассмеялась так искренно, что любое ледяное сердце оттаяло бы.
78 
