Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
33 
Стычка грозила стремительно перейти в масштабные боевые действия, а подобное заявление явно выходило за рамки даже этого разговора. Оно звучало не просто как оскорбление, а как обвинение в чем-то ужасном, чего Оливия все еще никак не могла понять до конца.
— Я вас не совсем вас понимаю, — процедила она.
— Да полно! — Рональд досадливо поморщился. — Я уверен, что вы уже продумали все возможные варианты ответов и будете стоять на своем до конца.
— Я ничего не продумывала! — возмутилась Оливия. — Это же была ваша идея — прислать мне это письмо! Если вы были уверены, что я такая… такая алчная, зачем вы его писали?!
— Это была моя ошибка, — глухо проронил он. — Я думал…
На этом самом интересном месте Рональд замолчал и налил себе еще виски, и Оливия, безрезультатно ожидающая продолжения, подумала, что если он продолжит пить такими темпами, то через полчаса вообще будет не в состоянии сказать хоть одно членораздельное слово.
— Так что вы думали? — не выдержала она и получила в ответ довольно туманный, но от этого не более дружелюбный взгляд. — Уж если вы предъявляете мне подобные обвинения, то будьте добры представить доказательства. Я желаю получить пространные объяснения, а не вытягивать из вас по одному предложению.
— Я поддался глупому порыву. Сам не знаю, как это вышло, я даже не помню точно, что написал… И сделал это только потому, что Патрик слишком переживал и мне невыносимо было видеть его страдания. То, как вы мучили его, вряд ли может вызвать у меня симпатию к вам… — обвиняюще проговорил он. — И, пожалуйста, не делайте вид, что вы страшно удивлены и оскоблены. Передо мной вам не нужно играть роль невинной овечки. Хотя не могу не признать, что она получается у вас отменно!
— Что получается?! — закричала Оливия. — Какая роль?!
— Притворство! — рявкнул Рональд.
— Притворство?!! Как вы смеете со мной разговаривать подобным тоном, Даррелл?! Как вы можете обвинять меня в таких ужасных вещах?!
— Еще как могу! Патрик отсылал вам десятки писем заказной почтой. Каждый раз он получал уведомление, что письмо доставлено адресату. Но вы ни разу — ни разу! — не послали ему даже ответа.
— Я ничего не получала. То, которое написали вы, было первым и последним, что я получила из Аргентины!
— Да, конечно, вы получили единственное письмо, и вдруг подумали, почему бы не внести в свою скучную жизнь разнообразие и не проветриться в Аргентине. Да вы все просчитали, прежде чем ехать сюда! Ваш отчим навел справки — вы сами об этом проговорились — и узнал о завещании, а мое письмо послужило поводом для приезда.
— Но как он мог узнать?! — в отчаянии выкрикнула Оливия.
— Подкуп, угрозы… Есть множество вариантов.
— Похоже, вы дока в этом деле!
Лицо Рональда превратилось в грозовую тучу.
— Сегодня утром Патрик сказал мне, что долгое время бумаги лежали в его сейфе, и никто не мог знать об этом завещании. Но пару недель назад он заверил их у нотариуса, чтобы впоследствии не возникло сложностей… И сразу же приехали вы!
Оливии показалось, что его тон стал еще на несколько градусов холоднее, и злые слова, срывающиеся с губ, вот-вот будут превращаться в ледышки и, тонко звякая, сыпаться на пол. Еще никто и никогда не оскорблял ее, представив алчной и лживой насквозь лицемеркой. Похоже, Рональд Даррелл дошел до кондиции «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» и решил вывалить на нее все, на что хватило его больной фантазии! Оливия задохнулась от гнева, и тут до нее дошел весь смысл обвинений Рональда.
— Постойте! — отчаянно вскричала она. — Я так не могу… — почти жалобно проговорила она, чувствуя, что головокружение с каждой секундой усиливается и скоро вся комната закружится перед глазами, как детская карусель.
Она почувствовала нестерпимый холод, а горло перехватили спазмы. Рональд был сейчас не в таком состоянии, чтобы лгать… Да и его возмущение не могло быть наигранным. Значит… значит, действительно были эти письма, письма, которых она не получала. Патрик отсылал их, получал извещения о доставке адресату и страдал, думая, что его отвергают… Возможно, что сердечный приступ ее отца был спровоцирован этими переживаниями!
Она привыкла думать, что Патрик О'Хара является ее биологическим отцом. Они не знали друг друга, и Оливия узнала о том, что Джэсон не настоящий ее отец, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Она приняла рассказ матери за чистую монету и даже предположить не могла, что Патрик какое-то время, может быть, даже несколько лет, ищет с ней встречи. Но ведь она и не подозревала об этом! Наоборот, она считала, что ему все равно! И тут еще это завещание, о котором ни она, ни Джэсон — в этом Оливия была уверена! — не знали. Это просто невероятное стечение обстоятельств, которое сейчас играло против нее! Но Рональда не переубедишь, он уверил себя, что Оливия приехала, узнав о деньгах!
33 
