Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
74 
– Софье Рувимовне, директрисе, – с каменным лицом повторила Сычева. – Слушай, а с чего ради, ты решила так щедро одарить свою директрису? Делаешь карьеру посредством взяток? Втираешься в доверие? Завоевываешь любовь начальства?
– Она... добрая... она... славная... она мне отпуск в начале года дала в связи с исчезновением мужа... Я расчувствовалась и подарила ей горшочек с азалией... а цветочек камешками обложила... для дизайна...
– Для дизайна! – передразнила Сычева. – Цветочек обложила!! Эх, Танька, ну и клуша же ты!
– Камни были такие... простенькие... невзрачные... я и подумать не могла...
– Камни нужно вернуть! – Татьяна решительно спрыгнула с подоконника. – Мы объясним этой директрисе, что от них зависит жизнь человека!
– Объясним?!! – заорала Сычева и опять заносилась по комнате. – Объясним?!! Конечно же, объясним, если только эта Софья Рувимовна уже не сбегала к ювелиру и не прознала истинную ценность подарочка! Тогда мы ей уже ничего не объясним!! Это ж такие бабки!! Нет, девки, я ничего не понимаю! Неужели наш Глеб мог ввязаться в такую опасную игру? Блин, я даже зауважала его! Как он смог завладеть контрабандными изумрудами?! Нарыть такой потрясный разоблачающий материал?! И молчал ведь, ни слова мне!! Нет, быть такого не может. Его... его просто подставили!
– Девочки, я сейчас позвоню Софье Рувимовне, – Таня схватила мобильник и потыкала кнопки. – Недоступна, – растерянно сказала она.
– Еще бы она была доступна, с такими-то бабками! – фыркнула Сычева.
– Я сейчас на домашний! – Таня снова потыкала кнопки. – Не отвечает...
– Кто бы сомневался! – захохотала Сычева.
– Я на рабочий! – не унималась Афанасьева.
– Воскресенье, – остановила ее Сычева. – Да успокойся ты, найдем мы твою Рувимовну, из под земли достанем. Может, оно и к лучшему, что камни сейчас у нее. Наши квартиры и так перерыли, за нами наверняка следят, а на Рувимовну никто и не подумает. Если, конечно, она тоже не состояла в нежной связи с героем-любовником Афанасьевым, как большая часть женского населения нашей страны.
– Танюха!! Софья Рувимовна замужем.
– Что ты говоришь! Ах, какой аргумент!! Фиг с ней, с Софьей Рувимовной и ее половой жизнью, меня сейчас другое, девки, волнует. Афанасьев похищен, Игнатьев убит – значит, их что-то связывало?! Что?! Они и здоровались-то не всегда. И потом, когда я обыскивала стол Глеба, Игнатьев это прекрасно видел и не проявил никаких признаков беспокойства! А сегодня он сам рылся в его столе! За этим занятием его и грохнули. Ничего не понимаю!! Придется играть втемную.
– Придется, – кивнула Таня. Она уже немного пришла в себя, перестала вжиматься в кресло, расправила плечи. – Мы будем действовать, да, девочки? – Афанасьева обвела взглядом подруг.
– Господи, жрать-то как хочется! – Сычева потянулась и улыбнулась. – Несмотря на стрессы и передряги, есть почему-то все равно хочется. А я думала, похудею к возвращению Глеба!
– Пашка обещал привезти продукты, – сказала Татьяна. – Он картину мою пошел продавать и розы от Флека.
– Ой, девочки, там, на кухне, в шкафчике, я консервы какие-то нашла! Они импортные, на них иероглифами что-то написано, но я думаю, что это тушенка!
– Давай свою тушенку, – согласилась Сычева и пошла на кухню.
* * *
– Вкус очень странный.
Они сидели на кухне и ели китайскую тушенку.
Таня навела тут минимальный уют: отмыла окна, печку, шкафчики и холодильник; нашла на антресолях старый цветной картон, вырезала из него подобие салфеток с «кружавчиками» по краям и устелила ими стол, табуретки, шкафы, подоконник. Кухня стала походить на бумажную шкатулку, какие мастерили из открыток пенсионерки во времена дефицита.
– На икру красную очень похожа, – сказала Татьяна с набитым ртом и положила себе на тарелку из банки еще пару ложечек.
– Да, вкус, словно икру с сыром смешали, – подтвердила Таня. – Очень интересное сочетание. – Она чувствовала себя виноватой и радовалась, что хоть как-то может загладить свою вину.
– Ну надо же, в Китае даже свиньи со вкусом икры! – удивилась Сычева.
На плите засвистел чайник. Таня встала и начала разливать в разнокалиберные, щербатые чашки заварку. Все-таки, она чувствовала себя очень виноватой! Ей хотелось прислуживать, угождать, обихаживать, со всеми во всем соглашаться. Похоже, она и вправду клуша, раз могла беззаботно, бездумно, всучить в подарок камни, обнаруженные в рабочем столе у Глеба.
74 
