108 
— Что-то типа того, — пробормотала я, рассматривая очередной кринолин, под которым могла бы разместиться вся жениховская родня.
Внизу, на первом этаже огромного универмага, располагалось уютное кафе. Я сжалилась над измотанной Киркой и предложила перекусить. Мы зашли в кондиционированную прохладу и устроились за столиком. Кирка заказала себе графин свежевыжатого сока и гору круассанов. Я ограничилась чашкой кофе.
И тут я его увидела. Свое платье.
Оно скучало на манекене в витрине магазина напротив. Это было оно, точно оно! Гладкий шелк бликовал на солнце и, несмотря на то, что был совершенно белым, отливал нежно-розовым цветом. Или не розовым? Голубым, лиловым, изумрудным и фиолетовым… Это было сумасшествие, а не платье! Хамелеон! То, что мне нужно. Очень соответствует моему настроению, мыслям и чувствам. Никакой, стабильности, — все изменчиво, непостоянно, переливается всеми цветами радуги, хотя на первый взгляд — абсолютно, локально белым-бело. И фасон! Фасончик тоже годился. На плечах тоненькие бретельки, длина… как у принцессы из «Бременских музыкантов», догоняющей повозку Трубадура, то есть — нет никакой длины! Ноги, мои ноги будут основным козырем! То, что под кринолинами безнадежно погребено.
Вызывающее, вздорное, провокационное платье! Мое!
— Кирка, я нашла его! — Я неприлично подпрыгнула и пальцем ткнула в окно.
Кирка хмуро посмотрела в указанном направлении и подавилась свежевыжатым соком.
— Ты с ума сошла! Это же ночная сорочка!
— Сама ты сорочка! Это мое свадебное платье. — Я схватила сумку и понеслась к выходу. — Кирка, оплати за меня! Спасибо за убитое на меня время! Извини…
В магазине сказали, что платье не продается. Оно, якобы является работой известного дизайнера Мишкина, который взял какой-то там приз на показе в Милане. Теперь Мишкин страшно гордится призом и выставляет напоказ свои работы в витрине своего магазина.
— Ну, пожалуйста! — взмолилась я перед высокомерными продавщицами. — Мне очень нужно именно это платье! У меня свадьба! Это будет сумасшедшей рекламой для господина Мишкина! Я же Ася! Басова! Ну, вы меня знаете, я Мисс Россия — 2004, а еще я вела известное шоу…
Но ни одна из продавщиц, увы, ни разу не смотрела мою программу. Девицы пялились на меня словно замороженные рыбы и твердили: «нет, нет и нет!»
Тогда я плюхнулась в кресло, предназначенное для мужей, поджидающих своих жен из примерочных, налила себе кофе и заявила, что никуда не уйду, пока не увижу самого Мишкина.
Мишкин спустился со второго этажа расслабленный и с гримасой легкого пренебрежения на лице. На нем были черные джинсы и черная майка. Гладковыбритый череп, узкая бородка абстрактной конфигурации, и серьга в ухе в виде изогнутой сабли.
Гримаска мигом слетела с его лица, едва он заметил меня.
— Боже мой, Ася! — заорал он, будто мы были сто лет знакомы. — Королева красоты! Богиня! Что занесло тебя в мою глухую берлогу, в мой провинциальный зачуханный магазинишко?! Неужели решила одеться в Мишкинские шедевры?!
— Решила, — скромно потупилась я, с удовольствием отмечая, как вытянулись лица у продавщиц.
Через десять минут я держала в руках заветное платье, упакованное в коробку, перевязанную розовой лентой. Мишкин заставил своих девиц три раза перевязать эту ленту, пока бант из нее не получился пышный и симметричный. Я была благодарна дизайнеру за такой душевный прием. Замороженные девочки передо мной приседали, улыбались и заискивающе заглядывали в глаза. Я простила их.
Платье обошлось мне в весьма символическую сумму плюс обещание рассказать прессе, что я выхожу замуж в наряде «от Мишкина». И хоть мы виделись с модельером-дизайнером первый раз, расстались — как старые друзья.
— Ты молодец, Басова! — кричал Мишкин, провожая меня до машины. — Минимализм, лаконичное мини и гладкая, дорогая фактура — твой стиль!
Я согласно кивала. Мишкин мне нравился. От него не несло гниловатой голубизной, он был стопроцентный мужик, хоть и дизайнер. Он мне понравился еще больше, когда подарил в комплект к платью босоножки на шпильке, алую сумочку-кошелек, алые, до локтя перчатки, и аромат — тоже «от Мишкина». Коробочка с духами отчего-то была выполнена в форме боевой гранаты. Может, это были мужские духи?..
— На голове грива волос, — напутствовал меня Мишкин, помогая грузить коробки в машину. — Только грива и ничего больше. Никаких цветуечков, веночков, заколочек! Фату — в Бабруйск, ихним матрешкам! Никаких красных губ, естественный макияж. Будто только что из воды вышла. Чистая! Губы влажные, ресницы мокрые!
108 
