20 
Больше про Грача я не смог вспомнить ничего. Впрочем, может, это и не к чему. Ведь он уже труп, причем в двух экземплярах. Один целехонький, другой с дыркой.
Мишки все не было. Он мог и не прийти сегодня, побоявшись приволочь за собой кого-нибудь на хвосте. Снова начались новости. Вместо привычной Марии появился юнец с очень плохой дикцией.
— В нашем говоде этой ночью пвоизошло чвезвычайное пвоишествие. В своем заговодном доме был заствелен неизвестным депутат говодского совета, кандидат в депутаты областного совета Ювий Ювьевич Гвач.
И все сначала. Кружевной передник, усатый подполковник. И в конце:
— Составлен фотовобот пвеступника. За инфовмацию о нем — вознагваждение.
Ничего нового. Кроме произношения.
Мишка не шел. Без него я не выберусь. Я опять тоскливо посмотрел за окно. Если бы не эти чертовы обстоятельства, с каким удовольствием я бы сейчас искупался. Несмотря на то, что жить приходилось в городе у моря, на пляж я выбирался редко. Просто жариться на солнце не любил, а если плавал, то часа два, наплевав на все ограничительные буйки. Сейчас бы мне хоть какой-нибудь допинг. Если не напиться, то хотя бы поплавать. Вдобавок кончились сигареты. Я уже высадил весь Житан, который был у меня с собой и отсутствие курева меня доконало. Я готов был затянуться даже ментоловой дрянью. Мишка все не приходил. Я домусолил Островского и решил, что вся эта революционная героика меня не пронимает. Смелый парень этот Пашка, но хотел бы я посмотреть, как он справился бы с нынешними депутатами. А эта рафинированная Тоня и вовсе без градуса, за такую копья не ломают. И денежный вопрос не стоял. Одни идеи. И где они теперь? Все равно на этой опаленной революционным огнем родине получился депутат Ювий Ювьевич Гвач. Даже два.
Меня вдруг стало сильно подмывать позвонить деду. Я понимал, что делать этого не стоит, что мобильный телефон зарегистрирован на мое имя и черт их знает, докопались они уже до личности наглого преступника или нет. Но желание стало таким сильным, что пересилило сначала охоту курить, а потом и страх. Я набрал номер своего домашнего.
— Але! — рявкнул Сазон.
— Дед! Это я! Как у тебя дела?!
— …ево!
Значит, посмотрел новости. Ну, хоть жив-здоров, а так просто он не дастся.
— Держись дед! Это сделал не я. Не могу больше говорить.
— Житан твой говно, — завел снова Сазон, — я тут по старинке самокруточку, ну и…
Понятно, новостей он не видел, просто у него снова кончилось курево.
— Дед, как смогу, вышлю тебе еще денег! — и я нажал отбой.
Мишки все не было. Новостей тоже. Просто пару раз показали во весь экран грубо сварганенную компьютером, но хорошо узнаваемую мою физиономию. Я не заметил, как заснул. Хлопнула дверь. С трудом разодрав глаза, я соображал кто я и где я. Оказалась, что уже глубокая ночь, и только когда вспыхнула лампочка под потолком, я увидел Мишкины вихры.
— Ну, парень, ты попал, — сказал он, почесывая рыжий затылок.
— Ты тоже попал, — не придумав ничего умнее, ляпнул я, — Что с машиной?
— Тю-тю машина. Я не дурак из-за нее пулю ловить. Утречком выехал на городскую свалку и оставил там. Презент директору помойки. — Мишка уселся на хлипкий стул. — С утра же обзвонил всех клиентов, сказал, что гараж неделю работать не будет. Будто предприятию, у которого мы гараж арендуем, отрубили электричество за долги. Никто не развонялся, все ждут. Механиков отправил в отпуск, гараж закрыл. Побегаю, — Мишка пожал плечами. — Надо подумать, что делать с тобой.
Я боролся с желанием рассказать Мишке историю с раздвоением народного избранника. Но не знал, как начать.
— Мишка, мне нужны новые документы.
— Кретину ясно, что тебе нужны новые документы. Для этого еще нужна куча зеленых денег.
— Мишка, у меня есть куча. Ты попробуешь?
Мишка внимательно смотрел, как я лезу в жилет и достаю пачку банкнот. Я отсчитал три тысячи.
— Как думаешь, хватит?
— Думаю, хватит.
— Значит, попробуешь?
— Я уже давно пробую, разве ты не заметил?
— Спасибо, — я протянул ему еще пятисотку, — это тебе на расходы.
— Дай мне сутки. На, — он бросил на кровать блок Голуаза. Я не знаю, где ты берешь этот чертов Житан, да еще черный. Ни в одном киоске нет.
Я с ужасом думал, что еще сутки буду, пригибаясь, ползать в этой избушке, не имея возможности ничего предпринять.
— Мишка, привези мне бритву. Если я сбрею с себя всю растительность, то меньше буду похож на это рисованное пугало.
20 
