очень нудно 
60 
В гостиной мирно сопел Дед Мороз. Лежал он как-то не так, как его уложил Балашов. Кажется, руки были вдоль тела, а теперь на груди, как у покойника. Было некогда думать об этом, тот, кто сзади, пихнул меня на стул, и, держа у виска пистолет, пристроился позади, как вышколенный лакей. Кира плюхнулась в кресло, Балашов с прямой спиной присел на самый краешек стула с другой стороны стола.
– Ну, Мырка, все пошло не по-нашему! – начал мой конвоир. – Ты все перепутала, а я бегаю и правлю твои ошибки!
– Я ничего не путала! – взвизгнула Кира, будто ей под ногти вогнали иголки. – Не было моих ошибок! Я говорила тебе, что Тамарка следит за нами! Мне говорили, что она наняла частного детектива, который таскает ей отчеты о наших с Виктором встречах! Я говорила тебе! А ты – пора торопиться, время уходит, Новый год – подходящий момент, все пьяные и никто ничего не поймет! Это твои ошибки, а не мои! Ты что натворил?! Почему не смотался, когда пристрелил Виктора? Все устраивалось так, будто его убил Ярик! Зачем, почему столько трупов? Что за цирк с иллюминацией? Зачем притащил всех сюда? Ты идиот, я ничего не понимаю! Как нам теперь выкручиваться?
Голос сзади жирно заржал. Дуло с виска переместилось в точку между лопаток. Я смогла задышать свободнее, я решила, что пуля между лопаток не так страшна как пуля в висок. Быть может, есть даже шансы спастись.
– Мырка, я же сказал – я исправляю твои ошибки. Ты сказала, в доме никого. Вот они – твои «никого»! – Он сделал рукой полукруг. Рука была молодая, нервная, загорелая. – Это при том, что парочку я уже убрал. Жаль, этого не добил. – Рука ткнула пальцем в Мороза. – Ты сказала, сиди и жди своего часа, когда Витя хлобыстнет коньячку. И что? В спальню, где я сидел, втюхивается этот старый сучок эконом. Я еле успел спрятаться за портьеру. Он, как ищейка, обнюхивает все, обыскивает даже постель, приподняв подушки, и... лезет в шкаф. Типа там шкерится. Зачем? Чтобы подождать начала концерта? Он что-то узнал, старый хрен! И это твой косяк, Кирка! Он для засады выбрал твою спальню, значит, понял, что ты на главных ролях. Пришлось залезть в шкафчик и сделать из него бабочку для гербария, нанизав на мой любимый ножик. Увидев меня, он заорал «Это ты!», повернулся ко мне спиной, словно хотел удрать сквозь шкаф. Я специально потом усадил его лицом к дверце, хотел повеселить тебя, Кирка, когда ты будешь переодеваться! Потом опять начались твои косяки. Сначала приперли торт, минут через пятнадцать в дом вполз этот толстый. Слышу, шаги в коридоре, дверь приоткрыл – он крадется. Ни в каком он ни в Париже, пришел тебя с любовничком ловить. – Голос снова заржал. – Дальше ты все знаешь, я метался по дому как молния! Свет гасил, чтобы быть незаметным, и этих двоих попугать. Только откуда эта мымра взялась – я не понял. – Он ткнул меня между лопаток сильнее.
Я очень хотела его увидеть. Мне было бы легче умирать, если бы я узнала, как он выглядит. Балашов сидел напротив, с совершенно белым лицом. У него опять вместо глаз были дыры. Его нежный цветочек, его трогательная девочка, не только изменяла ему, не только обокрала его, она еще и заодно с убийцей. Есть, отчего тронуться умом. Только было бы лучше, если бы ты не терял самообладания. Тот, кто сзади, расслаблен и уверен в себе, а у тебя в кармане есть пистолет. Так может хоть раз, Балашов, ты попадешь в цель?
– Эта мымра взялась из торта, – тихо сказала Кира. – Она уверяет, что любовница Балашова. И еще – она что-то нарыла, потому что зовет меня Мыркой и сильно озабочена тем, как называется фирма.
– Любовница? А что, она ему подходит! – Мне понравилось, что он так сказал. – Она подходит ему, такая же клуша, как он!
– Что там с охранником, что нам теперь делать? – Кира обхватила себя руками за плечи и стала покачиваться.
– Говорю же, Мырка – твои косяки! Бумаги на месте не оказалось!
– Не может быть! – заорала Кира. – Витя принес ее, он обещал мне ее показать, когда мы входили в дом!
– Я обыскал Камху, я перерыл весь дом, бумаги нет! Я случайно нажал тревожную кнопку, когда рылся в столе. Пришлось объясняться с Сеней. С ним я легко справился, потому что он узнал меня, похлопал по плечу и спросил, зачем я завел машину Камхи. Я и полоснул его. Когда начнешь убивать, трудно остановиться. Только бумаги нигде нет. Может, толстый ее отобрал, когда они с Витей болтали в его кабинете? Где бумага, отдай или я пристрелю твою вяленую.
– Балашов, – еле ворочая сухим языком, сказала я, – ты его знаешь?
60 
