Лёгкий, ненавязчивый романчик 
35 
— А вам бы, Генриетта Владимировна, только салоны красоты посещать, — пуская дым через нос, сказала Беда. — Жизнь — многогранная штука. Вам будет полезно здесь побывать.
— Мне?! Деточка, мне уже поздно изучать этот суровый быт. А вот у вас еще все впереди.
— Генка, заткнись! — прикрикнул Сазон не нее. По тому, что дед был сух, серьезен, деловит и прекрасно все слышал, я понял, что он нацепил слуховой аппарат. — Сынку, — обратился он тихо ко мне, — я этих гребаных следаков…
— Тс-с-с!!! — зашипела на деда Беда.
— … урою, — все же закончил мысль Сазон.
Мальцев на заднем плане кивнул, подтверждая полное согласие с дедом.
— Я уже нанял частного детектива, и классного адвоката. Не дрейфь, сынку, жри больше и спи вдоволь — когда еще так отдохнешь! Они, скоты…
— Тс-с-с-с! — снова зашипела Беда.
— … не захотели выпустить тебя под подписку, ну, я их, сук… — последние слова Сазона потонули в громком и фальшивом Элкином пении:
— Владимирский централ, — дурным голосом завопила она, — Ветер северны-ый!»
— Ну и репертуарчик у вас, деточка! — хмыкнула маман. — Будто всю жизнь только и делали, что шконарь давили.
— Ой, какая терминология, Генриетта Владимировна! И где вы только ее нахватались?! С виду такая приличная женщина.
— Отставить гнусное мозгоклюйство! Спасу от вас нет даже в тюрьме! — громыхнул Сазон и они замолчали. — Тут тебе Карменка жратвы собрала, — обратился он ко мне, кивнув на пакеты. — Жри больше, не сдавайся этим…
— Этапом из Твери, зла немеренно, — опять перепела его эпитеты Элка.
— … ым сломить твой боевой дух! — закончил свою мысль Сазон.
— Я тут картину для тебя написал, — подал голос Мальцев. — Называется «Море несломленное».
— Спасибо, Мальцев. Но думаю, изолятор не лучшее место для твоих синих ква… гениальных картин.
— А я ведь сказал им, — шваркнул кулаком по столу Сазон, — что если б мой внук захотел кого-нибудь грохнуть, он не сделал бы этого со спины! А уж тем более не стал бы заниматься рисованием на дохлых телах! Тьфу!!!
— Скорее бы уже появился труп номер четыре! — мечтательно вздохнула вдруг Элка.
— Вы пойте, лучше, деточка, пойте! — вмешалась маман. — А то неровен час, здесь же окажетесь! На двоих мне таскать передачки придется, а я этого нет, не вынесу!
— Конец свиданию! — крикнул конвоир, возникнув на пороге.
— Держись, сынку! Жри больше! — пряча покрасневшие глаза, дед похлопал меня по руке, развернулся по-солдатски «кругом» и помаршировал на выход. За ним потянулись цепочкой все остальные. Только Элка припала к моему уху и зашептала так быстро, что я едва успевал понимать слова:
— Кажется, дело швах! Этот Барсук — старый, уважаемый опер. Он на хорошем счету и к нему все прислушиваются. Он такую шумиху поднял вокруг этого дела! Понимаешь, он ненавидит людей с деньгами. Считает их всех ворами и бездельниками. Так что ты провинился уже только тем, что являешься внуком Сазона Сазонова. Короче, будет очень и очень трудно, но ты… держись!!! Если в ближайшее время не появится труп номер четыре, я сама проломлю кому-нибудь голову. А чтоб совесть не мучила, сделаю это с Юлианой Ульяновой — сука, редкостная! С удовольствием пронумерую ее холеную длань. Кроме того, что она несет редкую чушь про свои неземные успехи в Америке, она мяса не ест, водки не пьет и не ругается матом. Не наш человек!
— Не наш, — рассмеялся я. — Но видеть тебя соседкой по камере я не хочу.
— Конец свиданию! — снова крикнул конвойный.
— Элка, я тебя того-этого… люблю, одним словом.
— Ты тоже мне нравишься, — поспешно сказала она и пошла к двери с подозрительно гордо поднятой головой.
— У меня там обезьяна в вагончике! — крикнул я ей. — Ты корми ее! И кошку корми! Всех корми, кого мы приручили! А то сдохнут.
* * *
Последующие два дня пролетели как в дурном сне. Моего соседа по изолятору увезли в СИЗО, и я остался один. И хоть мы с ним практически не разговаривали, оказавшись в полном одиночестве, я понял, что так недолго и чокнуться. Чтобы как-то отодвинуть этот момент, я начал тренироваться — отжимался каждый час на кулаках по сто раз. Я заставлял себя есть склизкую кашу и старался не думать о самом плохом — одним словом, не сдавался.
Свиданий с родственниками и женой мне больше не дали. Единственное — передали записку от Элки.
«Обезьяну кормлю. Кошка сбежала. Привет от Максима Максимовича», — написала она. Я пытался найти в этих словах какой-нибудь двоякий смысл, но не нашел. Ну что можно сказать между строк в тексте «Обезьяну кормлю. Кошка сбежала»? Разве что, передавая привет от Максима Максимовича, она намекала, что встретилась с пацаном, знает о том, что он видел преступника, и уговорит его дать показания в мою пользу?!
35 
