6 
Царственным жестом откинув вуаль с лица, дама обвела взглядом присутствующих. Ее появления никто не заметил, и это совсем не понравилось даме. Она подняла руку и шаловливо, но требовательно потрепала китайские колокольчики, гроздью свисавшие над ее головой. Их мелодичный перезвон потонул в ресторанном шуме — многоголосом гуле и громкой музыке. Дама продолжала теребить колокольчики и на ее лице прочно поселилась досада.
Меня стала веселить эта пантомима.
— Генриетта Владимировна! — подскочила вдруг с места Элка. — Ну наконец-то! — Она ринулась к даме и как заправский лакей, подхватив ее под локоток, подвела к соседнему столику, отодвинула стул и даже, кажется, пыль с него успела смахнуть, прежде чем дама села.
Имя, которое выкрикнула Беда, показалось мне смутно знакомым.
Генриетта Владимировна. Где-то я о таком читал.
— Кто это? — спросил я у Элки, когда она подошла.
— Ты издеваешься? — пошла вдруг она в наступление. — Делаешь из меня идиотку?
— Вовсе нет, — растерялся я. — Я не знаю кто эта расфуфыренная тетка. Первый раз ее вижу.
— Первый?! — прищурилась Беда.
Я еще раз внимательно посмотрел на даму. Возле нее уже вился какой-то седовласый упырь в льняном пиджаке и прочими свидетельствами его состоятельности. Он наливал даме шампанское, целовал ручку и что-то шептал на ушко с самым заговорщицким видом. Дама снисходительно позволяла ему наливать, целовать и шептать.
— Первый, — уверенно подтвердил я.
— Ну ты даешь, — у Элки в голосе мелькнуло сочувствие.
Я снова взглянул на даму, и это подглядывание исподтишка стало меня раздражать.
— Ты знаешь, я могу не знать в лицо весь местный бомонд. Вернее, я совершенно точно его не знаю, поэтому не надо корчить из себя умную, а из меня идиота.
— Это мама твоя, Бизя, — проникновенно сказала Элка мне в ухо.
— Что?!! — Я подскочил как ошпаренный, но взял себя в руки и сел.
Дело в том, что меня вырастил дед. Подполковнику в отставке Сазону Сазоновичу Сазонову мои родители подкинули меня, едва мне исполнилось восемь лет. Они были журналистами, причем принадлежали к элите этой профессии, а именно — той, которая называлась «международниками». Длительные командировки «за рубеж» и полное отсутствие в их жизни того, что называется «домашним уютом», подтолкнуло их к мысли сдать дитя на воспитание оседлому деду, проживающему к тому же в курортном городе.
Как-то уж так случилось, что общение с ними с годами свелось на нет. Мы не перезванивались, не писали друг другу писем, не общались по электронной почте, не наезжали друг другу в гости, — просто гипотетически знали, что мы есть, что, в сущности, мы чужие люди и нам не о чем поговорить за круглым столом, попивая чай.
Так уж случилось, что мы стали чужими людьми, и черты родительских лиц начисто стерлись из моей памяти. Лет восемь назад до меня дошли слухи, что родители развелись, что отец женился какой-то мулатке, получил американское гражданство и остался жить в Нью-Йорке. Мать вроде бы осталась в Москве, и тоже не осталась одна — вышла замуж. Вроде бы они оба по-прежнему работали журналистами.
Вроде бы так.
— Почему ты мне ничего не сказала?! — прошипел я, тиская под столом край скатерти, как истеричная барышня.
— Как не сказала? Как не сказала?! Да я все уши тебе прожужжала о том, что Сазон приказал мне связаться с твоими родителями и пригласить их на свадьбу! Ты кивал головой как попугай! Ты совсем не слушал меня?
— Что, и папа здесь?! — сердце мое, как принято говорить, упало.
— Нет, — со злостью прошептала Беда. — Сергей Сазонович приехать не смог. Он прислал поздравления и просил передать привет отцу. Я же показывала тебе открытку! — последнюю фразу она почти выкрикнула.
Я признал, что не совсем прав в том, что частенько ухожу «в отключку», когда Элка трещит как сорока, вываливая на меня ворох всяческих новостей.
— Тише, — я легонько пихнул ее в бок. — Тише! Просто все как всегда — ты святая, а я козел.
— Что?!!
— Ну прости, я действительно не всегда внимательно слушаю то, что ты мне говоришь. Что делать-то?!
— Знакомиться с мамой! — фыркнула Элка. — Она только что с самолета, в загс не успела, ее встретили и привезли в ресторан охранники Сазона. Генриетта Владимировна пробудет в городе две недели.
— И где она будет жить? — голос мой дрогнул и сорвался на пошлый фальцет.
6 
