очень нудно 
90 
Мне стало вдруг невыносимо, мучительно стыдно оттого, что я подвергаю подругу такому безумному риску.
— Бэлка, не поздно еще отказа…
— Нет!! Это дело всей моей жизни! Ты ведь не хочешь, чтобы я от своей никчемности опять напилась таблеток?!
— Нет, не хочу, — быстренько свернула я разговор, испугавшись нового приступа рассуждений на тему целесообразности воссоединения некого шустрого сперматозоида с пофигистической яйцеклеткой.
— Ну и пошли! — скомандовала мне Бэлка.
— Ну и поехали, — согласилась я.
С утра Шарова позвонила в свой клуб и дала распоряжение, чтобы столики вынесли в сквер, организовали закуску, выпивку, и заказали в фирме «Салют» самые дорогие, самые сногсшибательные фейерверки.
Никто из важных персон города на VIP-вечеринку, конечно же, не пришел, но нам это было и не важно. Главное, что суету, толкотню, приглушенное освещение и легкое опьянение всех собравшихся мы обеспечили.
Соблазн сделать свое дело и уйти незамеченным у молоточника должен был возникнуть непременно. Если, конечно, он читает самую читаемую газету в городе…
* * *
Гавичер появился внезапно, возник словно из-под земли, и сразу припал к фужеру с шампанским, словно похмельный синдром был вечным спутником его детективной работы. Я чуть не выругалась вслух, увидев, что он вырядился в белоснежный костюм. В вечерних сумерках, в рассеянном освещении скверика, он выделялся на фоне толпы, словно белый медведь среди серых собратьев.
А может, был в этом наряде некий сценический, драматургический смысл?!
Сильно я в этом сомневалась, поэтому указала Бэлке на Гавичера и покрутила у виска пальцем. Бэлка еле заметно кивнула, и маргаритки, тюльпаны и ландыши слаженно дрогнули на ее шляпке.
Я набрала номер мобильного Гавичера и, не поздоровавшись, сообщила ему:
— Минут через десять, когда еще немножко стемнеет, а толпа опьянеет и отвлечется на фейерверки, Бэл… Юлиана встанет и пойдет по дорожке к черному входу клуба. Молоточник, скорее всего, не упустит такого удобного случая и попытается ударить ее. Но вы должны будете следовать за Ульяновой… тенью, и вы должны будете упредить удар. Правда, не знаю, как вам это удастся в таком… наряде.
— Л-л-л-егко, — проблеял Гавичер, перещеголяв в заикании Михальянца. Он смачно булькнул и шумно сглотнул. Я видела, как он опрокинул в себя новый бокал шампанского, и с ужасом поняла, что детектив пьян в стельку.
«Факир был пьян», — припомнилось мне.
«А кролик обосрался», — любил добавлять Сазон.
Оставалось надеяться, что раз Гавичер все же пришел, то на что-нибудь он, да сгодится.
— А теперь, господа, — заорала ведущая в микрофон, — гвоздь программы!
Бэлка так подсуетилась, организовывая эту псевдовечеринку, что здесь была даже ведущая — бойкая дамочка средних лет, отблескивающая люрексом. Она умудрялась худо-бедно руководить праздной, пьяноватой толпой, задавая слаженность ее действиям и передвижениям.
— Фейерверки! — крикнула дамочка, полыхнув люрексом. — Да здравствует самая известная русская в Голливуде!!
Толпа дрогнула и подтянулась к центру скверика. Белый костюм Гавичера маячил недалеко от подиума, на котором восседала Бэлка.
Я сидела за маленьким пластиковым столиком, слева от сцены, и делала вид, что увлеченно слежу за шоу. Громыхнул залп, в небо взлетел яркий букет разноцветных огней. Одновременно с выстрелом Шарова встала и, не торопясь, медленно пошла к зданию клуба.
Белый костюм отделился от подиума и двинул за ней, держась на почтительном расстоянии. Я зачем-то достала мобильный и попыталась настроить фотокамеру, но освещения было недостаточно.
Если Гавичер завалит мне операцию, я придушу его собственными руками.
— Наконец-то я вспомнил, где я вас ви-ви-видел, — прозвучал у меня над ухом бархатный баритон.
Я чертыхнулась, подняла голову и увидела Михальянца. Почему-то я совсем не учла, что самый скандальный в городе журналист не пропустит такого события, как эта липовая вечеринка. Снова бабахнуло так, что заложило уши. Толпа завизжала и зааплодировала. Бэлка семенила по тенистой, петляющей между кустами дорожке, Гавичер крался следом, отсвечивая белым костюмом.
— Вы не-не-не-невестка Сазона Сазонова! — радостно сообщил мне Михальянц и присел напротив, на пластиковый стульчик. Сегодня он выглядел еще привлекательнее — свеженький, бодренький, с любопытным блеском в глазах.
90 
