очень нудно 
122 
Шакилов посмотрел на него. Поднял брови.
— Ты что, ничего не знаешь?
— Откуда?
— Да с ними вышла некрасивая история… После тех событий, когда на Восстании народ покрошили… понимаешь… — Шакилов замялся. — Всемирный совет метро насел на Мемова. То, сё, незаконный захват и прочее. Ты их видел, такие болтуны в костюмчиках… в общем, потребовалось бросить им кость. Ну, Мемов им и бросил. Вот вам факты, отдельные факты произвола, вот вам военные преступники. Короче, начали искать виноватых, чтобы заткнуть мировой, блин, общественности рот… — Он совсем замолчал.
Глаза Убера стали мертвыми.
— И нашли, насколько понимаю? — спросил он негромко.
— Нашли, — сказал Шакилов. — Скинхедов проглядеть трудно. Их обвинили в военных преступлениях. В убийствах, мародерстве, изнасилованиях. В общем, ты понял, что это означает. Трупы три дня висели над путевым туннелем — как положено по законам Невского-Гостинки. Один, говорят, сумел сбежать… вот и все, что я слышал. Его до сих пор ищут.
— Кто? — в голосе Убера не было ничего живого.
— Пожилой такой. Как его?
— Седой, — сказал Уберфюрер.
— Ага, точно. Седой. — Он посмотрел на скинхеда. — Мне жаль, друг.
Уберфюрер поднялся.
— Убер! — позвал Иван. Тот отмахнулся и вышел. Сашка выглядел виноватым. Плохих гонцов… подумал Иван. Мда. Он посмотрел на Шакила и задал вопрос, который берег с самого начала разговора:
— Таня?
— Горюет, — коротко ответил Шакил.
— Ясно.
Помолчали. В целом все сказано: остается действовать.
— Кстати, — Шакилов почесал круглый затылок. — Я тут встретил Рамиля — помнишь, из бордюрщиков который? Телохранитель Ахмета. Представляешь, ходит по Невскому, словно он здесь хозяин. Так и хотелось подойти и в рожу дать.
— Саня! — укорила Настя, пробегая мимо с посудой.
— А чего он? — пробурчал невский диггер, но Настя уже скрылась в двери.
— А что ж не дал? — спросил Иван, разглядывая друга. Все-таки Шакил изменился. Не очень заметно, но…
— Ваня! — снова Настин голос.
— Да как-то не с руки, что ли. — Шакил помолчал. — Ты не представляешь, Ван, какие мы здесь стали осторожные… после…
— После моей смерти, хочешь сказать? — Иван поднял брови. — Понимаю.
— Саня, там Виталик хнычет! — снова Настя.
Когда Шакилов вышел посмотреть, что там с сыном, его жена заглянула в комнату. Решительная. Боевая.
— Ваня, можно тебя на минутку?
Иван вышел. В узком коридоре между клетушек стоял горячий постирочный дух. Мимо них протиснулась девушка с тазиком мокрого белья.
— Случилось что, Насть?
Она смотрела на него очень серьёзно. Ивану стало вдруг не по себе.
— Ванечка, я тебя очень люблю… но оставь ты Сашку в покое. Пожалуйста. Он и так в прошлый раз чуть не погиб. Из-за тебя, — добавила она с истинно женской беспощадностью.
Иван помолчал и кивнул:
— Хорошо, Настя. Я понял.
Он вернулся в комнату, с трудом протиснулся на своё место за столом.
Шакил на коленке подкидывал сына, мол, люли-люли, едем-едем. Интересно, куда приедем, подумал Иван. Подмигнул карапузу. Шакил улыбнулся, карапуз же смотрел серьёзно, хмуря прозрачные брови. Похоже, он лучше всех понимал, к чему идёт дело.
Иван оглядел компанию. В маленькой комнатке набилось столько народу, что войди ещё один человек — и его выдавит, как пробку из бутылки. Под давлением.
— Тогда сделаем так, — сказал Иван. — Тебя, Саша, мы светить не будем… помолчи, пожалуйста. Послушай. Ты наш резервный вариант и путь спасения, если что.
Шакилов попытался возразить, Иван отмахнулся — потом.
— Ты мне лучше вот что скажи, — начал он. — Я видел, как Орлов покупает женскую дребедень на лотках. Я вот всё думаю, зачем ему какие-то там заколки? Он вроде не женат. Детей у него нет. Женщина?
Шакилов повернулся к жене.
— Настя?
Та фыркнула.
— Конечно, у него на Гостинке есть женщина. Это весь Альянс знает — кроме тебя. Он к ней через день ходит с подарками. Уже половину местной бижутерии туда перетаскал.
Иван помолчал.
— А она к нему?
— Что?
— Она к нему ходит?
Шакилов внимательно посмотрел на Ивана.
— Что ты задумал?
* * *
— Я тебя давно жду… — Орлов открыл дверь и замер. Открыл рот. Таких страшных женщин начальник СБ видал в гробу.
— Привет, красавчик, — сказала «женщина» томным голосом. Знакомый прищур накрашенных глаз. Твою каденцию, это же…
122 
