очень нудно 
146 
— Там… там!
— Понятно, — сказал Иван. — Всем вниз, закрыть люки!
Бамм. Клац. Потом тишина. И снова: клац.
— Слышите? — спросил Кузнецов. — Там эти птички прилетели. Птеродактили чёртовы. Штуки три. Расселись как у себя в гнезде. Что делать, командир?
Иван огляделся. Резиновые морды друзей, стекла окуляров. Кучи неизвестных приборов. Лучи фонарей пляшут в брюхе лодки, отражаются в чёрной жиже под ногами.
— Работать, — сказал Иван.
* * *
В подлодке Иван разрешил снять противогазы — работать в них сложно. Лодка была закрыта во время Катастрофы и после, так что радиоактивной пыли не должно быть. Дозиметр Ивана показывал вполне божеский уровень.
Теперь диггер ждал, пока моряк разродится идеей.
— Конечно! — Красин поднял голову. — Можно прокрутить маховик — в инструкции по консервации говорилось, что так дизель можно случайно запустить… Если случайно можно, то и специально — не проблема. Только холодный он не заработает, наверное.
Дождался. Уже хорошо.
— Так в чём дело? — теперь Иван пожал плечами. — Согреем. Карбидка подойдет?
Они разогревали двигатель пламенем форсунки. Маслопроводы, топливная магистраль. Цилиндры.
— Пробуем, — Красин махнул рукой. — Раз, два… взяли!
Иван с усилием крутанул маховик. Давай, давай, пошёл, родимый. Маховик поддался. Пошёл медленно, внатяг, но пошёл. Оно и понятно. Для начала надо разогнать по артериям и венам дизеля загустевшее масло, чтобы оно как следует смазало механизмы. Там ещё и в цилиндрах смазка наверняка — как утверждал Красин. Стандартная процедура. Если, конечно, консервировали надолго… А если только на зиму, тогда нам повезло. Если бы Катастрофа случилась летом — можно было бы забыть про дизель. Без консервации он бы давно заржавел намертво.
Дизель чихнул и дёрнулся. Подчиняясь движению маховика, закрутился коленвал; потянул и толкнул за собой поршни. Густо смазанные застывшим маслом цилиндры нехотя поддались. Поршни двинулись, с силой выдавливая белёсое густое масло из патрубков и клапанов. Ещё раз. Ещё. Не схватилось. Иван крутанул маховик. Но, пошла!
Возни с дизелем оказалась масса. Иногда Иван начинал думать, что всё это напрасно, ничего не получится из их затеи…
Заранее продули систему водяного охлаждения и трубопроводы, чтобы удалить остатки консервирующего масла. Всё работает. Единственное, соляра в баках передержанная, выпал мощный осадок — профильтровать его нет никакой возможности.
Выход предложил Кузнецов — Иван удивился простоте решения.
Взяли резиновый шланг и бросили в бак сверху. Более лёгкие фракции остались вверху, а вся грязь — внизу бака. Шланг подсоединили к трубопроводу. Ручным насосом подкачали солярку. Ручным же пустили масло. Чёрт его знает, что с ним… Впрочем выбирать не приходится.
Дизель чихнул.
Иван подумал: ну всё — опять заново.
Ну, же. Ну!
Пот тёк у Кузнецова по выпачканному маслом лбу, заливал глаза. Все перемазались в этой железной коробке по уши.
Ещё раз.
Не схватилось…
— По моей команде, — сказал Красин. Бывший штурман преобразился. Вместо алкоголика перед ними был настоящий командир. Мандела ручным насосом пытался откачать за борт воду из лодки.
— Есть, по команде — сказал Иван.
Красин глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Лихорадочный блеск глаз… Ну, морская душа, выручай.
— Давай! — и дал отмашку.
Иван крутанул, Кузнецов крутанул. Дизель дёрнулся, чихнул, и вдруг — пауза — выстрелил! Задёргался, точно в судорогах. Несколько раз неровно отсчитал удары… Сердце Ивана замерло, он ждал, практически не дыша… Ну, давай же, прошу тебя, давай!
Румм-румм-румм-румм.
Офигительный звук. Иван выдохнул.
Получилось!
Чувствуя ногами вибрацию корпуса лодки, Иван стоял и не верил. Они это сделали. Подводная лодка спустя двадцать лет вышла в свой последний боевой поход. И плевать, что балластные цистерны заварены и из штатного оборудования мало что работает.
- Уходим под воду в нейтральной воде,
- Мы можем по году…
- А можем по два.
Красин смотрел на диггера и улыбался…
— Командуйте, товарищ капитан, — сказал Иван.
— Лейтенант Красин командование принял. По местам стоять, с якоря сниматься, — приказал моряк, — поднять паруса. Полный вперёд.
— Есть полный ход! — отозвался Уберфюрер.
146 
