Последние отзывы

  157  

Сначала, когда двери начали закрываться, он решил, что это конец.

А вышло, что самое начало.

— Не буду рассказывать, как мне жилось, — сказал Фёдор. — Это долго и не слишком увлекательно… Главное — выжил. И продолжил работать. По специальности, хе-хе. Я и сейчас работаю. Реактор — капризная штука, но вполне надежная при должном уходе. Зато благодаря ему у меня есть электричество, горячая вода, душ, освещение, музыка, кино…

— Завели себе костерок, — уважительно протянул Уберфюрер.

— Именно.

* * *

— Раньше на ЛАЭС приходили люди, — пояснил Фёдор. — Но жили недолго, сами понимаете. К ним нельзя было даже подходить — такие дозы радиации у каждого, жутко просто. Однажды забрела беременная женщина… — старик потер лоб, словно воспоминание было не из лёгких. — Марина. Я похоронил их за станцией — её и младенца, — он помолчал. — Простите.

Молчание. Что тут скажешь? «Все истории разные — и все очень похожи». Катастрофа безжалостна.

— Вообще, конечно, самое удивительное, что станция уцелела… Я сам иногда не верю, — сказал Фёдор.

Иван кивнул. Про что-то такое говорил Водяник.

— Я слышал, Сосновый Бор — первоочередная цель в случае атомной войны.

Старик вздохнул.

— Боюсь, это всё-таки была не атомная война. А если атомная, то учёные явно сели в лужу с оценкой её последствий. Вот на такие последствия они рассчитывали? — он ткнул пальцем в мёртвый пейзаж за окном с изогнутыми чёрными деревьями. — Или вот на такие?

— Мы слышали шум воды, — сказал Иван. — Это где-то здесь, на ЛАЭС? Неужели канализация всё ещё работает?

— Нет, — Фёдор покачал головой. — Это водосброс реактора. Станция забирает воду из моря для охлаждения реактора, затем отработанную воду сбрасывает обратно в Залив. Вклад в местную радиоактивность. Впрочем, очень незначительный — по сравнению с тем, что уже есть.

— Другими словами, — Иван помедлил. — Реактор всё ещё работает, вы хотите сказать?

Фёдор поднял брови, оглядел компанию Ивановых диггеров.

— Разумеется, работает. А вы разве не за этим сюда шли?

* * *

— Понимаете, атомная станция — это замкнутая саморегулирующаяся система. Если все люди разом со станции исчезнут, ничего не случится, все системы продолжат работать в автоматическом режиме — теоретически. Одной загрузки атомного топлива в реакторе хватит на много лет работы. Так совпало, что третий блок — мой блок — был долгое время на ремонте и модернизации, поэтому загрузили его перед самой Катастрофой. В штатном режиме эксплуатации, на ста процентах мощности, он может работать больше пяти лет. Если снизить мощность примерно процентов до пятидесяти… что я и сделал… срок работы реактора увеличивается.

— Тогда почему остальные блоки не работают? — спросил Иван. — Или работают?

Фёдор улыбнулся.

— Не работают.

— Почему?

— Я их заглушил. Иначе бы они расплавились. Вот это проблема автоматического режима. Реактор вырабатывает воду для охлаждения и расплавляется. Остановка. На это нужно примерно месяц, что ли? Поэтому я их заглушил. Нелегко пришлось, конечно. У меня есть «чувство реактора», это как у водителя есть чувство автомобиля, но там были чужие реакторы, не мои. Другая марка автомобиля. Четвертый блок у нас был на ремонте, поэтому мне пришлось заглушать только два. Первый и второй блоки. Второй быстро заглушился, без особых проблем, а вот с первым пришлось повозиться… Как на машине в гололед… впрочем, вам это ничего не скажет.

— Мне скажет, — Уберфюрер словно проснулся. Иван даже начал забывать, что скинхед рядом — потому что тот сегодня по большей части молчал.

— Тогда вы понимаете. Пару раз меня чуть не «занесло». Ещё немного, и был бы тут второй Чернобыль.

— Да тут весь мир… — Убер замолчал, почесал затылок.

— Верно.

— Анекдот рассказать? — усмехнулся Уберфюрер и, не дожидаясь ответа, заговорил на два голоса: — Чукча, ты куда идёшь? В Чернобыль, однако. Зачем, там же радиация? Чукча: в Москва — двадцать рентген в час, в Питер — десять рентген в час, в Чернобыле — пять рентген в час. Всей семьей загорать будем, однако!

Скинхед огляделся, дожидаясь реакции. Все молчали.

— Как-то не смешно, — сказал наконец Кузнецов. Иван кивнул. Бывает, что и хорошие рассказчики рассказывают неудачные анекдоты… И вдруг Мандела оглушительно захохотал.

  157