20 
— Весьма многообещающее начало, — заметил Линли. — Готов выслушать вас.
— За последние три месяца в реестре несовершеннолетних преступников и пропавших без вести зарегистрировано тысяча пятьсот семьдесят пять имен.
— С ума сойти!
Линли взял со стола Барбары пачку распечаток и нетерпеливо пролистал их. В другом конце комнаты инспектор Стюарт повесил трубку и что-то записал в лежащий перед ним блокнот.
— Если хотите знать мое мнение, — сказала Хейверс, — то мне кажется, мало что изменилось со времени последней газетной кампании против пятого спецотдела за их неспособность своевременно обновлять информацию в реестрах. Хотя тогда их так отчехвостили, что я ожидала от них большей эффективности.
— Верно, — согласился Линли.
Надо сказать, что имена детей, о пропаже которых поступали сведения, вводились полицией в реестр немедленно. Но зачастую, если ребенка находили, его имя из списков не удаляли. Не всегда его стирали и в тех случаях, когда ребенок, поначалу попавший в розыск, оказывался за решеткой тюрьмы для несовершеннолетних преступников либо попадал под опеку социальной службы. Это был как раз тот случай, когда правая рука понятия не имеет, что делает левая, и не раз уже эта неразбериха в записях пятого спецотдела приводила расследования полиции в тупик.
— Я уже догадываюсь, что вы хотите сказать, — воскликнула Барбара, — но в одиночку я не справлюсь, сэр. Полторы тысячи имен? К тому времени, когда я проверю каждое из них, наш приятель, — она указала на стену, где висели фотографии жертв, — осчастливит нас еще десятком тел.
— Мы дадим вам кого-нибудь в помощь, — ответил Линли и обратился к Стюарту: — Джон, перебрось на это дело дополнительные силы. Пусть часть людей сядут на телефон и проверят, не нашлись ли дети из тех, о которых заявили как о пропавших, а еще несколько человек пускай попробуют сравнить наши четыре тела с описаниями в документах по розыску. Если выявится хоть что-нибудь, что может помочь привязать имя к телу, — немедленно проверить. А что говорят в полиции нравов по поводу мальчишки из Сент-Джордж-гарденс? Есть ли новости с Кингс-Кросс? Или с Толпаддл-стрит?
Инспектор Стюарт взял блокнот.
— Как сообщают в полиции нравов, переданное нами описание не подходит ни к одному подростку, занимающемуся проституцией. Среди их «постоянных клиентов» пропавших без вести нет. Пока.
— Тогда свяжитесь с полицией нравов тех участков, где были обнаружены остальные тела, — велел Линли Барбаре. — Посмотрите, не разыскивают ли там кого-либо похожего на этих жертв.
Он подошел к стене и в который раз пробежал глазами по фотографиям убитых. К нему присоединился Джон Стюарт. Как обычно, инспектор являл собой смесь нервозной энергичности с дотошностью. Блокнот, который он держал в руках, был раскрыт на странице, разлинованной цветными карандашами. Смысл цветовой кодировки был ясен только Стюарту.
— Что получено из-за реки? — спросил у него Линли.
— Отчеты еще не готовы, — сказал Стюарт. — Я уточнял у Ди Харриман минут десять назад.
— Необходимо, чтобы они проанализировали косметику с лица четвертого мальчика, Джон. Спросите, нет ли возможности определить марку и визажиста. Вероятно, жертва не сама делала макияж. Если это действительно так и если косметика окажется относительно редкой, а не той, что можно купить в любом магазине, тогда сведения о месте покупки могут подтолкнуть нас в нужном направлении. А пока составьте список тех, кто недавно вышел из тюрьмы или психбольницы. И еще тех, кого в последнее время освободили из мест заключения несовершеннолетних. Проверьте все учреждения в радиусе ста миль.
Стюарт оторвал глаза от блокнота, куда он торопливо заносил задания.
— Ста миль?
— Наш убийца мог прийти откуда угодно. Но то же самое верно и для наших жертв. И пока мы не опознали более или менее определенно всех четырех подростков, мы не знаем, с кем имеем дело, если не считать очевидных фактов.
— С больным ублюдком.
— Это подтверждает множество свидетельств, обнаруженных на четвертом теле, — кивнул Линли.
Его взгляд невольно обратился к тем самым свидетельствам, о которых он говорил: длинный посмертный надрез на теле, нарисованный кровью символ на лбу, вырезанный пупок и то, что оставалось незамеченным и несфотографированным до тех пор, пока тело не передвинули, — до черноты обожженная плоть ладоней.
20 
