25 
— Он проезжал мимо и… навестил меня. Мы пообедали вместе в «Единороге». — Она намеренно не сказала, когда это произошло. «Позавчера» удивило бы отца до крайности. — А дальше все покатилось, как снежный ком.
И еще как! Она снова вздрогнула, и Гай, разомкнув руки, произнес:
— Я не мог бы радоваться за вас больше, если только вы действительно хотите быть вместе.
Но Клодия не нашла в себе сил разрешить сомнение, прозвучавшее в его словах. Она могла бы открыть ему правду и сделать их бездомными бедняками, вовлеченными в судебную тяжбу, но она неспособна была нанести ему такой удар.
Приняв ее молчание за согласие, отец проговорил оживленно:
— Пока ты готовила ужин, Адам обрисовал мне свое положение в компании «Халлем». Это действительно впечатляет. Он определенно идет в гору. Знаешь что, я сейчас приготовлю нам какао, и ты расскажешь мне о нем поподробнее. Сам он не слишком распространялся — спешил помочь тебе на кухне.
И Гай рассмеялся довольным смехом. То, что Клодия могла бы поведать ему об Адаме Уэстоне и о его неожиданном намерении жениться на ней, заставило бы отца лишиться последних седеющих волос! Она вяло улыбнулась.
— Как-нибудь в другой раз, папа. Я с ног валюсь и не хочу, чтобы и ты переутомлялся. У нас будет достаточно времени.
— Ну, хорошо. — Он коснулся губами ее щеки, как всегда при расставании на ночь. — Иди с Богом и не беспокойся обо мне. Счастье — великий целитель.
Эти прощальные слова вовсе не способствовали спокойному сну Клодии. Отец был счастлив за нее и видел ее будущее безоблачным. Сказать ему о реальном положении дел было бы жестокостью. Клодия мучительно старалась найти выход.
— Она просто прелесть. — Адам не отрывал глаз от крошечной фигурки девочки, которая, то бежала впереди них по узкой тропинке, петлявшей по пустынной каменистой равнине, то поворачивалась и бросалась им навстречу, как игривый щенок.
Одетая в яркие пунцовые шортики и такую же маечку, с распущенными мягкими черными волосами, свободно развевавшимися вокруг ее миловидного личика, Рози, в самом деле, напоминала прелестный цветок. У Клодии засосало под ложечкой. Она меньше всего хотела, чтобы Адам слишком привязывался к своей маленькой дочери. Ночью она молилась, чтобы погода испортилась. Тогда задуманное им «знакомство» автоматически исключится.
Но день, как назло, выдался теплее и безветреннее, чем предыдущие, и Клодия, признав свое поражение, позвонила в школу и попросила отпустить Рози с занятий.
— Пикник в бухте — ее самое любимое приключение. Только это и может заставить Рози пропустить школу Она обожает ее — я имею в виду школу. Я не хочу, чтобы ты превращал пропуск занятий в привычку, — сурово предупредила Клодия.
Она не глядела на Адама. Когда он появился этим утром в «Фартингс-холле» в поношенных голубых джинсах и черной майке, плотно облегавшей торс, Клодия испытала шок. Она вспомнила во всех пикантных подробностях, что именно чувствовала некогда в его объятиях, в какой неистовый восторг приходила. Давным-давно… Тогда она упоенно жаждала слиться с ним и душой, и телом. Сейчас жажду испытывало только тело. В этом заключалась разница. И теперь Клодия ждала подходящего момента, чтобы перейти в наступление.
— Я ни о чем подобном не помышлял, — сухо откликнулся Адам. — Сегодняшний день — исключение. Я хочу только заложить фундамент наших отношений. Не так уж много времени осталось до того, как я стану лицом из ее постоянного окружения. Только три недели, — напомнил он. — Когда мы поженимся, мне бы хотелось уговорить ее называть меня папой. А когда она немного подрастет, и окончательно ко мне привыкнет, я скажу ей правду о том, что ее настоящий отец — я, а не Фавел.
Адам, судя по всему, намеревался активно участвовать в жизни дочери, стоило вспомнить, как утром он вовлек ее в беседу. Он заговорил с ней на равных, как старый приятель, объявил сегодняшний день выходным и попросил показать ему ее любимую бухту, а ее ответный лепет выслушал с ласковым вниманием, умиленно впитывая каждое слово.
Тони никогда не интересовался приемной дочерью. Но он также не выказывал и раздражения или неприязни. В дни рождения Рози и на Рождество, Тони засыпал ее дорогими подарками, однако детская болтовня навевала на него скуку.
— Почему ты был так уверен в том, что она твоя дочь?
Эти опрометчивые слова вырвались сами собой, продемонстрировав, как гнетет ее, по-видимому, интуитивная догадка Адама. Она почувствовала на себе его взгляд, и каждый дюйм ее кожи запылал огнем. Клодия тут же раскаялась в своем вопросе, и быстро шагнула впереди него на тропинку. Но кожаные подошвы ее босоножек заскользили на покрытых песком камнях, и только быстрая реакция Адама, который сильной рукой обхватил ее за талию и притянул к себе, спасла ее от унизительного падения.
25 
