63 
– Да нет, в том-то и дело, что нет.
– И что потом?
– Я сказал ей, что она не посмеет оговорить меня, не станет причинять тебе боль. И тогда она вдруг стала плакать, говорить, что очень любит тебя, что не знает, как ей вообще жить дальше, ведь она же постоянно будет испытывать перед тобой чувство вины. И что я якобы люблю тебя именно за твою жертвенность, что ты святая… Вот такая перемена настроения. Потом стала просить у меня прощения, извинилась, что назначила встречу на такое позднее время, поцеловала меня на прощанье в лоб, и мы с ней расстались. Она позвонила тебе первая?
– Да, позвонила и сказала, что случилось что-то очень серьезное, чтобы я взяла такси и срочно приехала к ней. Пойми, Марк, до этого у меня было столько кошмарных снов, что и этот ее звонок я восприняла как очередной… Она сказала, что натворила что-то ужасное… И в это время проснулся ты! Ты помнишь это?
– Смутно. Я тоже стал привыкать к тому, что тебя что-то мучает во сне, кажется, я попытался тебя успокоить…
– Я тебе сказала, что позвонила Беатрисс. Но ты не поверил и сказал, чтобы я ложилась спать. И я, чтобы проверить, действительно ли этот звонок мне приснился или нет, и вместе с тем чтобы не мешать тебе спать, решила перейти в другую комнату и дождаться еще одного звонка. Я подумала, что если звонок был реальный, то она перезвонит.
Я поднялась, взяла со стола тарелку с салатом и немного поела. Марк, не отрываясь, следил за каждым моим движением. Он ждал продолжения рассказа.
– Не знаю, сколько прошло времени, возможно, я немного поспала, но проснулась и услышала, как меня зовут: «Белка! Белка!» Так звать меня могла только она, Беатрисс. Марк, она уже приехала и стояла под нашими дверями. И самое фантастическое в этой истории было то, что на ней была шуба! Это в июле-то! Я подумала, что точно схожу с ума.
Я слышала, как он вздохнул.
– Я не стала будить тебя, я все еще продолжала думать, что мне все это снится… Короче, я открыла ей, она прямо упала на меня, как и в прошлый раз, понимаешь? У нее была истерика, она сказала, что зарезала Захара. Все повторялось! И ей снова удалось уговорить меня поехать с ней. Хотя я ей сказала, что не допущу, чтобы она подставила меня, как тогда… Она сказала, что это свинство так о ней думать. Больше тебе скажу, когда мы с ней выбежали из подъезда, я не была уверена, что на дворе лето. Деревья были темные, зловещие… Вот так-то, Марк. Да, собственно, я тебе все это уже рассказывала. Зачем, зачем тебе все это? Хочешь сказать, что теперь, когда мы с тобой муж и жена, я не должна от тебя ничего скрывать, что в следующий раз, если такое со мной случится, я должна буду разбудить тебя?.. Так?
– Так… – произнес он чуть слышно. – И что дальше?
– Если отрежешь мне кусок торта, то расскажу…
Я уже давно присмотрела стоящий возле окна на столике большой розовый торт.
– Ну же, Марк! Не ленись, тебе дать тарелку?
Марк поднялся и какой-то тяжелой походкой подошел с ножом к столику. Отрезал мне клин и положил в тарелку.
– Какой красивый… И соку налей… Значит, так, – продолжала я с набитым ртом, в то время как Марк снова расположился на шкуре, вытянулся на ней, подперев кулаком голову. – Мы остановили машину и поехали. А дальше ты уже знаешь. Потом я вернулась…
– …а меня дома уже не было, Белла.
Ложка с кремом остановилась на полпути ко рту.
– Как это? Где же ты был?
– Я проснулся, судя по хронологии событий, сразу же после того, как вы с ней уехали, где-то без четверти четыре. Вы разбудили меня своими голосами. И, когда я проснулся и понял, что тебя дома нет и что Беатрисс увезла тебя к себе, я тоже взял машину и поехал за вами… Ну не мог я допустить, чтобы эта ненормальная разбила тебе сердце, чтобы наговорила на меня и в красках, подробно описала тебе наш с ней несуществующий роман. У тебя и так были проблемы с нервами…
– Марк, нет… – прошептала я. – Нет…
– Да, Белла. Я приехал и убил ее. Не хотел, но она была не в себе, размахивала пистолетом и грозилась убить тебя… Кричала, что она лучше тебя, что нельзя любить женщину из-за того лишь, что у нее рыжие волосы, что ты здесь ни при чем, что это природа наградила тебя, Белла, такими волосами, что теперь их нет, их состригли в тюрьме и что надо было тебе оставаться там. Она направила пистолет на меня, сказала, что убить человека из пистолета куда проще, чем зарезать. И что этот пистолет она купила недавно, что с ним она чувствует себя увереннее… А потом попросила меня сделать ей ребенка. Под дулом пистолета. И вдруг вспомнила, что она уже беременна, от Бориса, и расплакалась, сказала, что хотела ребенка или от Захара, или от меня… Понимаешь, совершенно неуравновешенная, психически нездоровая женщина. Думаю, она была такой с детства и ты потому и опекала ее, словно чувствовала, что она нуждается в чьей-то помощи, защите… Ты сама, Белла, испортила ее своим добрым отношением. Но такие люди не могут быть до конца благодарны. Она одной рукой бьет, другой гладит… Кстати, она показала мне синяки на своем лице и сказала мне, что это ты ударила ее… Это правда?
63 
