очень нудно 
36 
– Оля! Я потрясена твоим холодным умом и способностью все так расставлять на свои места. Что это – врожденное желание избавить себя от негативных переживаний или...
– Инстинкт самосохранения, – Ольга натянула перину до самого подбородка. – Больше ничего! А еще я испытываю ни с чем не сравнимое чувство, которое прежде мне не было знакомо. Как бы это помягче выразиться... Азарт. Драйв, что ли... Короче, мне стало нравиться наше положение. Полная неразбериха, тени опасности, которые витают повсюду, где бы мы ни оказывались... И – совершеннейшая неизвестность. К тому же все это преподносится нам с грифом «Привет от Симы». Симы, твоей тетки, которая вроде бы умерла. Утонула. Я ужасно заинтригована! Попади мы в лапы к каким-нибудь бандитам, понятное дело, я бы сейчас с тобой так не разговаривала, а ревела бы где-нибудь в подвале со связанными руками и ногами и кляпом во рту. Но мы с тобой живем в красивом доме...
– Живем! Скажешь тоже! Только переночевали. Может, говорю же, уже сегодня вечером нас попросят отсюда?
– Валя, мы с тобой живем в красивом доме, – упорствовала, размечтавшись, Ольга, – за нами ухаживают, как за дорогими гостьями, нас от всего оберегают, с нас, если хочешь, пылинки сдувают... Нам дают деньги!
– Вот это-то меня и настораживает больше всего.
– А я уже начинаю склоняться к мысли, что твоя тетка действительно жива, что она не так давно разбогатела – скорее всего, вышла удачно замуж, сменила фамилию и теперь находится со своим, думаю, немецким мужем где-нибудь в Африке, развлекается на всю катушку. Для полного счастья ей не хватало встречи с дорогими родственниками, с племянницей к примеру, вот она и попросила у своего мужа разрешения на твой приезд. Но, поскольку они в настоящее время находятся не в Германии, а где-то очень далеко, она и поручила Люлите встретить нас, позаботиться...
– Если все так, как ты говоришь, тогда почему она до сих пор не позвонила?
– Значит, она действительно где-то очень далеко, в горах например.
– Ты вот говоришь, что ей для полного счастья не хватало встречи с родственниками. Но тогда почему же она не пригласила сюда свою сестру, мою маму?
– Да потому, что между ними, насколько я понимаю, всегда были сложные отношения. И твоя тетушка была при вас вроде как приживалка. А это не очень-то приятно, сама понимаешь. И именно этот факт мог сделать сестер чужими. Возможно, Сима чувствовала себя крайне униженной, живя с вами.
– Но мы же ей все прощали! Она жила, как хотела, ни в чем не имела отказа!
– В том-то все и дело. Она понимала, что ее жалеют, убогую, сирую...
– Оля!
– Теперь же, когда у нее все есть, ей непременно хочется, чтобы кто-то из ее прежнего окружения это увидел и оценил, чтобы все ее близкие наконец поняли, что и она чего-то стоит и тоже может жить достойно... Что ее любят, наконец!
– Ты все правильно говоришь, но если она действительно испытывает такое чувство и ей хочется, чтобы ее увидели в новом качестве, в роли счастливой женщины, то первой, кого она должна была захотеть увидеть, оказалась бы моя мама. Я не могу назвать это соперничеством. Но мне кажется, что нечто похожее между ними было, прослеживалось. И продемонстрировать, насколько она поднялась в социальном плане, Симе бы захотелось и перед моим папой. Она всегда считала, что он хоть и молчит, но в душе презирает ее, а потому она должна была бы пригласить их, моих родителей, а уж в последнюю очередь – меня. Но она-то почему-то выбрала меня. Свою племянницу.
– К тому же, – продолжила ее мысль Ольга, – она зачем-то сочинила историю о своей гибели...
– Вот именно! Зачем? Это единственный вопрос, на который я никак не могу найти ответа. Я понимаю, если бы она, к примеру, была преступницей и ей бы не хотелось, чтобы ее преследовали... Поэтому она меняет свою внешность, фамилию, место жительства и все остальное... Но моя тетка – не преступница, хотя и человек, явно склонный к авантюризму. Оля, я запуталась. И вообще, что-то есть хочется... Кажется, мы вчера привезли сюда все продукты из пансиона. Интересно, Меликсер здесь?
Когда они после душа, одетые, спустились вниз, Меликсер поджидала их в кухне, где уже был накрыт стол. Турчанка выглядела почти торжественно (черная, в мелкую складку юбка с широким поясом, украшенным серебряными пряжками и цепочками, черная блузка, обтягивающая полную грудь, в ушах длинные, до плеч, серебряные серьги с национальным орнаментом, браслеты, кольца) и была с ними столь же предупредительна, как и Люлита. На столе, накрытом белой жесткой скатертью, – сверкающие двухуровневые чайники, приборы, прозрачные турецкие фигурные стаканчики с золотой каймой, тарелки с сыром, брынзой, яйцами, маслом и корзинка с круглыми хлебцами.
36 
