очень нудно 
40 
– Сабина!
– Я знаю, что это не так, Юрген никогда не знал, сколько именно получает Ульрика со своих сувениров. Кажется, он не знал даже о существовании еще одного склада.
– Сабина, твои Керстнер, Ирис и Ева начнут самостоятельную жизнь обеспеченными девушками и не будут зависеть от своих мужей, как ты. Ульрика позаботилась об этом. И хотя все счета оформлены на мое имя, ты знаешь, что у твоих девочек есть деньги, и в случае, если я вдруг умру, на ваше имя уже оформлено завещание. Все было бы проще, если бы ты разошлась с Юргеном. Но я не имею права вмешиваться в твою жизнь.
– Люлита, я продолжу про Юргена и его мать. Понимаешь, у него навязчивая идея... Он как-то давно сказал мне, что видел документы на дом – на тот, что на Линденштрассе. И что якобы этот дом тоже принадлежит его матери. Но я-то отлично знаю, что у Ульрики не было никакого дома: этот дом принадлежит одной турецкой семье, а Ульрике платили небольшие деньги за то, чтобы она присматривала за ним, как теперь платят Меликсер. Но он считал, что Ульрика что-то скрывает от него, что у нее какая-то своя, тайная жизнь и что, вполне вероятно, у нее есть еще семья... дети... Он страшно ревновал свою мать к той, неизвестной ему жизни. И я пришла к тебе, Люлита, спросить: что ты знаешь об этом доме?
– У тебя кофе остыл, Сабина, – отозвалась с печалью в голосе Люлита. – Дом... Действительно, в свое время Ульрика помогла одной турчанке в приобретении земли, то есть на ее деньги покупала землю, потому что только таким образом можно было что-то сделать. И та женщина – она родом из Стамбула – настолько доверяла Ульрике, что согласилась на эти условия. Таким образом эти турки и построили дом, предназначавшийся их единственной дочери. Так что напрасно твой Юрген так переживал, у Ульрики никогда не было другой семьи. Просто она была очень добрым и ответственным человеком. Кроме того, та турчанка дала ей в долг немного денег, чтобы Ульрика поправила свои дела в магазине. К тому же ей постоянно привозили из Стамбула ковры, расписные тарелки, серебряные украшения, медные кувшины...
– И эта семья, как ты говоришь, настолько доверяла моей свекрови, что этот дом долгое время продолжал оставаться ее собственностью?
– Они – турки, но всегда хотели, чтобы их дочь жила в Германии. Хотя я подозреваю, что дело было даже не в будущем дочери, а в том, что эти люди просто вкладывали деньги в недвижимость. И не хотели, чтобы их родственники знали о том, во что именно они помещают средства. Я не удивлюсь, к примеру, если узнаю, что у них таких домов по всей Европе – несколько. Возможно, их превратят в пансионы или просто будут сдавать богатым людям.
– Но Ульрика умерла... И на кого теперь оформлен этот дом?
– На меня, – просто ответила Люлита. – И у меня имеется завещание на этот счет. Так что, дорогая моя Сабина, я теперь – богатая тетка!
– Но раньше ею была Ульрика. И Юрген знал об этом. Я в курсе: он рылся в ее документах, взламывал ящик ее письменного стола. Юрген... – она шумно, тяжело вздохнула. – Дело в том, что я ушла от него.
Люлита медленно подняла голову и посмотрела на сидевшую перед ней Сабину. То, что она услышала, не могло прозвучать здесь, в этих стенах. Сабина и Юрген – это же как одно целое! Невозможное, сложное, нервное – но целое. Так считала поначалу Ульрика, которая переживала за свою невестку и не понимала, как может она терпеть рядом с собой такого мужа. Так считала и сама Люлита. Ведь именно этот факт, их нерасторжимый, казалось бы, союз, и стал основной причиной, заставившей Ульрику передать все свое имущество и недвижимость в распоряжение не Сабины, своей любимой невестки, а именно Люлиты. И вдруг такое!
– Сабина, повтори, что ты сказала? – потребовала ставшая вдруг необычайно серьезной Люлита. – Ты ушла от Юргена или мне послышалось?
– Ушла, – Сабина сделала глоток холодного кофе, встала и подошла к камину, присела и стала смотреть на огонь. Затем привычным движением подбросила туда поленья.
– И куда же?
– Я живу сейчас неподалеку от тебя... У Франка Вернера. Он давно оказывал мне знаки внимания, но я делала вид, что ничего не замечаю.
– У нашего соседа, Франка? Да ведь он же отличный парень! Правда, моложе тебя лет на восемь...
– Он любит меня, Люлита.
– А ты его?
– Думаю, что и я тоже. Иначе я не решилась бы на такой шаг.
– А что Юрген? Он тебя отпустил? Он не... он не бил тебя, Сабина?
– Нет. Но, похоже, он был в шоке. Долго не мог поверить, что такое возможно – что его кто-то бросил... Ведь до этого момента он сам, первым, бросал своих женщин. Он очень жестокий, Люлита! И я не понимаю, как я до сих пор не решалась уйти от него. Моя жизнь сейчас сильно отличается от прежней.
40 
