Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
57 
И тут на него нахлынули мучительные воспоминания. Он вспомнил, как впервые – рядом с ее тетушкой Матильдой. Девушка была тогда в полном смятении и выглядела нежной и невинной, как ангел, и ее огромные голубые глаза таращились на него. Он увидел, как она играет с Чедом, он увидел ее бледное лицо, когда она упала со старой лошадки в Регент-парке. Он увидел ее в ярости – когда она заявила герцогине Ланкастер, что та злобная и развратная тетка. Он припомнил, как она смеялась и кокетничала с Линдлеем… как улыбалась ему. И он вспомнил ночь их страсти – вспомнил отчетливо и ярко… как она выгибалась под ним, как цеплялась за него, как ее ноготки впивались в его спину… там до сих пор остались легкие царапинки. Вспомнил ее жар, ее нежность.
Но еще он вспомнил и вчерашний вечер – свою грубость и ее изумление, боль в ее глазах, слезы, медленно стекающие по ее щекам.
Он знал, что теперь уже слишком поздно. То, чему он сопротивлялся с самого начала, все-таки произошло. Он влюбился. Он любил ее так, как никогда и никого не любил в своей жизни, даже Патрицию. Но все это ровным счетом ничего не значило.
Она сбежала от него.
Он был ей не нужен.
Но разве он не знал давным-давно, что все будет именно так?
Джейн ушла. Все было кончено.
Граф закрыл глаза. Боль была просто нестерпимой.
Часть вторая
ПАДШИЙ АНГЕЛ
Глава 24
Лондон, 1876
Аплодисменты не смолкали.
Сердце Джейн радостно пело. Когда она снова вышла – одна – на огромную пустую сцену и присела в реверансе, аплодисменты усилились. Джейн выглядела чудесно в мерцающем голубом шифоне. Ей подумалось, что, может быть, на этот раз аплодисменты перейдут в те громовые овации, что сопровождали выступления ее матери. Но, едва закончив поклон, она уже слышала, что волнение в зале утихает. Продолжая улыбаться, Джейн в последний раз кивнула публике и ушла со сцены.
Едва она очутилась за кулисами, улыбка исчезла с ее лица. И радостное возбуждение уступило место отчаянию. Джейн казалось, что она задыхается. Неужели ей никогда не добиться таких же оваций, какие доставались ее матери?
Будет ли она когда-нибудь так же хороша на сцене, как ее мать?
– Джейн, дорогая, ты была просто великолепна!
Джейн с трудом улыбнулась Роберту Гордону. Он сиял. Подойдя к Джейн, он мягко обнял ее за плечи. Джейн на мгновение прижалась к нему.
Роберт – седеющий мужчина средних лет, с усами, – бросил на нее внимательный взгляд и пошел вместе с ней в ее грим-уборную. Джейн упала на темно-красный, бархатный диванчик, чувствуя себя совершенно измотанной. Роберт поспешил откупорить бутылку шампанского. Он протянул актрисе бокал.
– Ты была великолепна, Джейн! – искренне сказал он. Джейн посмотрела на него; ее глаза казались невероятно голубыми и невероятно огромными на покрытом белым сценическим гримом лице, с ярко накрашенными губами и щеками.
– Это тебе кажется.
– Джейн! – В голосе Роберта прозвучал легкий укор. Джейн отпила немного шампанского и, откинув назад голову, прикрыла глаза.
– Джейн, ты очень талантлива, – продолжал Роберт. – Ты играешь всего три недели, и весь Лондон уже очарован тобой! На сегодняшний спектакль почти все билеты продали!
Джейн открыла глаза.
– Но ведь и завтра будет точно то же самое, не так ли, Роберт? Критики говорят, что я очень талантлива – для моих лет. И они гадают – стану ли я так же хороша, как моя мать! – Джейн резко взмахнула бокалом. – Я устала от того, что меня постоянно сравнивают с матерью! Устала!
Роберт подошел к ней и ласково положил руку ей на плечо.
– Но ты и в самом деле молода. И талантлива. Дай себе время!
Джейн потерла глаза.
– Извини, Роберт, я чуть жива. – Она встала с дивана и перешла к туалетному столу. Когда она принялась снимать грим, Роберт оставил ее одну. А Джейн, покончив с гримом, распустила волосы, уложенные в тяжелый шиньон, и завязала их в простой «хвост». Тут вернулся Роберт с целой охапкой роз. Джейн невольно улыбнулась.
– Хочешь просмотреть визитные карточки? – спросил Роберт.
– Они все с объяснениями?
– Само собой.
Джейн рассмеялась и покачала головой.
– Я заберу цветы домой, – сказала она. – Здесь их уже некуда поставить.
И это было чистой правдой. Вазы, полные цветов, стояли везде: на туалетном столе, на столике с напитками, возле дивана, во всех углах. Что ж, подумала Джейн, по крайней мере в этом она похожа на мать. У нее масса поклонников и обожателей, и они ее совершенно не интересуют. Она даже не хотела знать, кто они такие.
57 
