10 
— Так значит я угадал, и вас все же послали шпионить за мной?
— Нет! Клянусь вам! Я переоделась, чтоб меня не узнали. Я шла на встречу с одним… с одним мужчиной.
— Ах вот оно что! С мужчиной! — Стивен почувствовал внезапный укол ревности.
— Не подумайте чего-нибудь дурного, -
Мэри гордо вскинула голову. — Я собиралась встретиться не с кем-нибудь посторонним, а со своим собственным женихом! Но ведь леди не пристало в одиночку бродить по лесам, вот я и переоделась в наряд простолюдинки.
— А как, позвольте полюбопытствовать, зовут вашего суженого? Вы, судя по всему, влюблены в него, раз торопились на свидание в лес?
— А вот уж это, сэр норманн, не вашего ума дело! — запальчиво воскликнула Мэри.
— Напротив, мадемуазель, — веско произнес он, поднимаясь на ноги, — все, что касается вас, я считаю своим делом. Основанием для этого мне служит ваше внезапное появление близ моего лагеря. И я собираюсь выяснить всю правду о вас, а до тех пор вы будете моей гостьей! — Он резко повернулся и, подняв завесу, скрывавшую вход в шатер, вышел на поляну.
— Вашей гостьей?! — возмущенно прокричала Мэри ему вслед. — Скажите лучше — вашей пленницей! Но за что?! За что?! Что я вам такого сделала, проклятый норманн?! Или вы считаете себя хозяином этого леса?!
Стивен приостановился и насмешливо ответил:
— Вы раздразнили не только мой аппетит, но и мое любопытство, мадемуазель. Если вы и в самом деле не принадлежите к знатному семейству, то, надеюсь, мы с вами сможем доставить друг другу немало приятных минут. Пожалуй, ради этого я даже склонюсь к тому, чтобы принять ваши слова за чистую правду.
Мэри с тоской глядела ему вслед, дрожащей рукой отодвинув завесу. Положение ее было безвыходным. Удастся ли ему узнать, кто она на самом деле, или нет — участь ее в любом случае представлялась ей как нельзя более плачевной. Ведь она угодила в руки злейшего из врагов своего отца!
Поверив, что она — всего лишь незаконная дочь мелкого лаэрда, Стивен де Уоренн лишит ее невинности, а удовлетворив свое вожделение, отпустит восвояси — обесчещенную, опозоренную. И Дуг, хотя, конечно, и не откажется взять ее в жены после случившегося — ведь она как-никак принцесса! — до конца дней будет смотреть на нее с презрением.
Мэри закусила губу, чтобы не разрыдаться. Она понимала, что если де Уоренну удастся выяснить, что его пленница — дочь короля Малькольма, он потребует за ее освобождение огромный выкуп, а ведь ему нужны не деньга, не золотые слитки, а земля, шотландская земля, столь щедро политая кровью ее свободолюбивого народа.
Зная нрав своего отца, Мэри ни минуты не сомневалась, что он заплатит выкуп, но немедленно попытается вернуть свои земли обратно. А это значит, что на границе Шотландии и Нортумберленда снова вспыхнет война.
Она сжала ладони в кулаки и тяжело вздохнула. Какое счастье, что де Уоренн пока не догадывается, кто она на самом деле! Но время работало против нее. Норманн наверняка имеет своих шпионов в землях ее отца. К вечеру ее начнут искать, и весь Лидделл будет поднят на ноги. Осведомители донесут об этом де Уоренну, он же, как человек явно неглупый, сразу же поймет, что пленил одну из шотландских принцесс. И если события станут развиваться подобным образом, что ж, в этом случае то, что произошло между ними, никогда не повторится!
Вспомнив о необыкновенно острых, волнующих ощущениях, пережитых ею в объятиях норманна, Мэри вспыхнула от стыда и спрятала лицо в ладонях. Мысль о том, что она с радостной готовностью отвечала на его ласки, что она не могла и не хотела противиться им, причиняла ей невыразимые страдания. Внезапно, сраженная раскаянием и усталостью, она опустилась на земляной пол у входа в шатер и улеглась на бок,
Подтянув колени к груди. Поначалу она прислушивалась к разговорам норманнов на поляне, но потом голоса их стали звучать словно откуда-то издалека. Веки Мери сомкнулись и незаметно для самой себя она крепко уснула.
Она проснулась, ощутив на себе пристальный, вопрошающий взгляд Стивена.
— Надеюсь, что вы рассказали мне правду, — произнес он вместо приветствия.
Разгадав истинное значение его слов, Мэри вскочила на ноги и вытянула вперед свои тонкие руки.
— Не подходите ко мне!
— Кого вы так боитесь, мадемуазель? Меня или саму себя? — насмешливо спросил он.
— Я боюсь всех вас, дикарей норманнов, для которых насилие над беззащитными женщинами — такое же приятное и привычное развлечение, как соколиная охота!
10 
