2 
— Нет, благодарю вас, ваше высочество, — с трудом пробормотал он. Язык повиновался ему так же плохо, как и ноги и судорожно прижатые к груди руки.
— Да ну же, не упрямься! Поди сюда! Ведь не съем же я тебя, в самом деле. Экий ты строптивый. — В голосе принца Стивен уловил нотки раздражения. Дело принимало совсем скверный оборот. Он ни в коем случае не хотел утратить расположение Руфуса, но в то же время не мог даже помыслить о том, чтобы уступить его домогательствам.
— Боже, смилуйся надо мной, помоги мне, — беззвучно взмолился он.
— Оставь его в покое, слышишь, Вилл! — невесть откуда взявшийся рыжеволосый мальчишка, в чертах которого угадывалось явное сходство с принцем, подбежал к Стивену и решительно встал с ним рядом. Стивен с робкой надеждой взглянул в его открытое веснушчатое лицо и снова перевел взор на Руфуса.
— Как ты смеешь вмешиваться в мои дела, Генрих? — сердито одернул его принц и сдвинул густые брови.
Младший сын короля улыбнулся брату холодной, презрительной улыбкой.
— Неужто ты так глуп, что готов соблазнить будущего графа Нортумберленда, который может через несколько лет стать твоим союзником?
В это мгновение Стивен осознал, что в действительности принц никогда не питал к нему дружеских чувств. Приязнь Руфуса, которой он так дорожил, которая скрашивала его тяжкую жизнь при дворе и смягчала горечь разлуки с родителями, на деле была лишь одним из проявлений позорного, противоестественного влечения, которое с первых дней знакомства питал к нему наследник престола. Горечь этого внезапного открытия была столь велика, что глаза Стивена наполнились слезами, сдержать которые было выше его сил.
— Ну, берегись! — проревел принц и замахнулся на Генриха. Тот ловко увернулся от оплеухи, схватил Стивена за руку, и оба они что было духу понеслись прочь. Слезы Стивена иссякли так же внезапно, как и появились, и думал он теперь уже не о погибшей дружбе с принцем, не о коварстве и порочности Руфуса, а лишь о том, как бы побыстрее унести от него ноги. Добежав до просторного зала, мальчики в изнеможении опустились на ложе Стивена.
— Спасибо, — пробормотал Стивен и через силу улыбнулся своему спасителю.
— Не стоит. Скажи, неужто тебя и в самом деле до сих пор не предупредили, что мой брат вовсе не интересуется девчонками и путается с красивыми мальчиками? Да, кстати говоря, ты хоть вообще-то понимаешь, о чем идет речь?
— Да. Понимаю. Нет. Не предупредили, — отрывисто проговорил Стивен, отводя глаза, и вздохнул. Он испытывал мучительную неловкость, словно противоестественное влечение к нему Руфуса, которому он не поддался бы ни за что на свете, тем не менее делало его в некоторой степени сопричастным к порочным забавам принца. Больше всего на свете Стивену хотелось бы сейчас с головой погрузиться в лохань с теплой водой и натереть тело едким мылом, от которого так щиплет глаза. А потом удрать отсюда домой и никогда, никогда больше не видеть этих гадких, злых людей, среди которых у него нет, как оказывается, ни одного друга. Стивен снова горестно вздохнул:
— Он всегда был так добр ко мне. Я считал его своим другом, — голос его дрогнул. — Скажи, а почему ты вступился за меня?
— Во-первых, — неторопливо и рассудительно пояснил Генрих, — потому что терпеть не мог своего старшего братца и всегда рад насолить ему, а во-вторых, потому что ты — будущий Нортумберленд, и я желаю иметь тебя своим союзником, а не врагом. И с моей стороны было бы непростительной глупостью не оказать тебе нынче этой маленькой услуги.
— А что если бы я не был сыном графа Нортумберлендского? — и Стивен испытующе посмотрел в глаза маленького Генриха. Ему так хотелось верить, что хоть один из членов королевской семьи дружески расположен к нему.
— Тогда я поостерегся бы открыто вмешиваться в дела Вилла. — Видя, что слова его задели Стивена за живое, он снисходительно усмехнулся и добавил:
— Какой же ты еще, право, младенец!
— Но ведь мы с тобой ровесники! — возмущенно возразил Стивен. Нынешняя ночь оказалась слишком щедра на искушения, испытания и разочарования для будущего герцога Нортумберлендского. И потому, услыхав такое оскорбление из уст принца Генриха, он вновь едва не разрыдался. Это было уж слишком!
— Мне уже семь, и к тому же я рос при дворе, здесь, и в Нормандии. Я знаю многое, о чем ты даже не подозреваешь и уж, конечно, не догадываешься. Запомни на будущее: всякому, кто хочет уцелеть и удержать при себе то, чем он владеет, надо обзаводиться в первую очередь союзниками, а вовсе не друзьями!
2 
